— Теперь она успокоилась, подгузник у нее сухой. Похоже, дальнейшее зависит от тебя, папочка-шериф. — И Шерри сделала шаг к двери кухни.
— Шерри, подожди! — В голосе Клинта послышались нотки абсолютно явственной паники. — Я умоляю тебя об одолжении.
— Нет. Что бы ты ни собирался просить, мой ответ — нет. Ты можешь греть мне бисквиты и варить кофе каждое утро до последних дней моей жизни, и все равно мой ответ будет — нет.
Она вышла из кухни и направилась к входной двери.
— Шерри, пожалуйста, погоди минутку. Выслушай меня, — крикнул он вслед.
Она не остановилась. Быстро вышла из дома и устремилась к своей машине. У нее уже возникло предчувствие, даже уверенность, что она угадала желание Клинта, но ничего у него не получится, никогда.
Только она успела скользнуть за руль, как из дома вылетел Клинт с ревущей у него на руках Кэтрин.
Он ринулся к открытому окну машины.
— Шерри, мне нужна твоя помощь! — завопил он, перекрывая плач Кэтрин. — Мне нужен кто-нибудь, кто помог бы мне с девочкой, пока я разбираюсь, что же происходит. Возьми пару отгулов, побудь у меня с нею.
— Ты спятил! — воскликнула Шерри, стараясь не замечать мольбы в его пронзительных голубых глазах. — Да и что я понимаю в том, как ухаживать за младенцами? — Она старалась сдерживать горечь, рвущуюся у нее изнутри.
— Ты, по крайности, знаешь, с какой стороны надевать подгузник, — уже спокойнее ответил Клинт. — Наверняка сумеешь разобраться, как и чем кормить. А что еще надо?
Шерри упорно молчала.
— Я заплачу тебе, наконец. Каков ни есть твой заработок в баре, я его удваиваю. Шерри, я в отчаянии. Не могу же я остаться дома и на несколько дней лишить город шерифа!
Шерри хотела было отрезать, что его проблемы ни в коей мере ее не касаются, и дать задний ход так резко, чтобы взвизгнули шины, унося ее прочь от дома Клинта, но не сделала этого. Она лишь устало вздохнула и потерла середину лба — головная боль начала стягивать свои давящие щупальца.
— Шерри… — Клинт наклонился к окошку машины так близко, что женщина разглядела в его глазах серебристые искорки, которые делали их такими изумительно голубыми; он был так близко, что она уловила знакомый приятный запах его одеколона. — Шерри, прошу тебя. Если тебе не совсем плевать на нашу дружбу, сделай это для меня. — Он легонько погладил девочку по макушке. — Если… если она моя, ты единственный человек, кому я доверил бы ее.
Что-то в его глазах, в их сдержанной мольбе, тронуло струны в ее душе, которые, как она думала, давно порвались. В этот миг Шерри увидела в глубинах его взгляда далекое прошлое, сплошь сотканное из погибших надежд, которые теперь никогда не сбудутся.
