Люк поднял голову. Он был бледен, губы крепко сжаты.
– Кого же винить, кроме меня?
– Ты хотел как лучше.
Мгновенная защита жены вызвала теплый блеск в глазах Люка, но он устало покачал головой.
– Эмма права. Я должен был допустить возможность того, что Милбэнк на самом деле ее любит, но… - Он оборвал фразу и нахмурился. - Мы ведь с тобой оба знаем, что он просто паразит.
– Боюсь, это ясно всем, кроме Эммы.
– Неужели я должен был разрешить ему ухаживать за ней, зная, что он неизбежно причинит ей боль? Господи, не знаю, что делать с упрямыми дочерьми! В одном я не сомневаюсь: она слишком хороша для Милбэнка. Я не мог спокойно наблюдать, как он воспользуется ее неопытностью.
– Нет, разумеется, нет, - мягко проговорила Тася, - для этого ты слишком ее любишь. Да и Мэри никогда не захотела бы подобного мужа для своей дочурки.
Упоминание имени первой жены окончательно лишило Люка самообладания. Он со стоном отвернулся и уставился в огонь.
– Эмма столько лет была одинока после смерти Мэри… Мне надо было ради нее сразу жениться. Ей была необходима женская рука. Я должен был понять, каково ей расти без матери, а не думать только о себе.
– Ты ни в чем не виноват, - настойчиво возразила Тася. - И Эмма вовсе не испытывает ненависти к тебе.
Люк безрадостно засмеялся:
– Значит, она очень умело притворяется.
– Она сейчас очень расстроена и сердита. Ей больно, что Адам покинул ее, а ты - самая подходящая и доступная мишень для упреков. Я поговорю с ней, когда она остынет. С ней все будет в порядке.
Тася взяла в ладони лицо мужа и повернула к себе, заставляя его посмотреть ей в глаза. Серо-голубые, обычно чуть холодноватые, сейчас они были полны любви и нежности.
– Возможно, ты прав, что Эмме нужна была мать, когда она подрастала, - прошептала Тася. - Но я рада, что ты не женился ни на ком другом. Я эгоистично радуюсь, что ты дождался меня.
Люк прислонился лбом к ее округлому плечу, черпая утешение в ее близости.
– Я тоже, - приглушенно отозвался он.
Тася улыбнулась, поглаживая его черные волосы. Рука ее задержалась на серебристых нитях, поблескивающих на висках. Для всего остального мира Люк оставался сильным, уверенным в себе и непроницаемым. Только с ней он раскрывался, поверяя ей свои сомнения, чувства, сокровенные тайны сердца.
– Я люблю тебя, - прошептала она ему на ухо и слегка коснулась мочки кончиком языка.
Люк нашел ее рот и жадно поцеловал, судорожно притянув к себе.
– Я благодарю Бога, пославшего мне тебя, - произнес он, увлекая ее на ковер.
