Она заперла дверь на ключ и бросилась на постель, не обращая внимания на кусочки засохшей грязи, посыпавшейся с юбок и сапожек на вышитое покрывало. Сломав коричневую восковую печать, она развернула письмо и нежно погладила кончиком пальца первые строчки:
"Моя дорогая Эмма!
Хотелось бы мне найти слова, чтобы передать, как сильно я тебя люблю".
Эмма на секунду остановилась и прижала письмо к губам.
– Адам, - прошептала она, и слезы счастья выступили у нее на глазах. Однако когда она возобновила чтение, улыбка постепенно сползла с ее лица и кровь отхлынула от щек.
"За последние месяцы жизнь подарила мне счастливые мгновения: я узнал тебя, испытал несказанную радость изредка держать тебя в объятиях. С глубочайшим сожалением… нет, с отчаянием… пришлось мне осознать, что какие бы то ни было отношения между нами невозможны. Твой отец никогда их не одобрит. Я понял, что мне должно распрощаться с мечтой о счастье, лишь бы не подвергнуть тебя жизни, полной лишений и жертв. Трудно быть бескорыстным, любовь моя, но честь обязывает меня вернуть тебе свободу. Я покидаю Англию и не знаю, когда вернусь.
Не жди меня. Мое самое заветное желание, чтобы ты однажды нашла свое счастье с тем, кто сможет обеспечить тебя так, как того хочет твой отец. В заключение я говорю тебе не до свидания, а прощай.
Вечно твой Адам".
На минуту в голове у Эммы помутилось, она ощутила огромную пустоту, за которой маячила страшная боль, грозившая поглотить ее целиком. "О Боже! Нет, я этого не вынесу…" Она перекатилась на бок, судорожно прижимая к груди письмо и пытаясь вздохнуть. Глаза ее были сухими. Ей было слишком больно, чтобы плакать. "Адам, ты не должен покидать меня… Ты же сказал, что будешь ждать. Ты сказал…" У нее перехватило горло. Она не замечала, что затаила дыхание, пока воздух вдруг не ворвался ей в легкие… Один вдох… другой…
– Адам!
Она задохнулась его именем и смолкла, в отчаянии думая, сможет ли еще хоть когда-нибудь что-либо чувствовать.
***
Люк лежал на ковре перед камином, глядя в огонь. Тася прильнула к его груди. Они понемножку отпивали бренди из одного бокала, время от времени целуясь, чтобы разделить наслаждение его вкусом к ароматом. Гостиная, примыкавшая к их личным покоям, была наполнена золотистым сиянием и отблесками горящих поленьев.
– Где наши дети? - спросил Люк.
Тася медленно крутанула бренди в сужающемся кверху бокале и предложила ему еще глоток, осторожно наклонив край хрусталя к его губам.
