— Я уже не боюсь… почти… только, кажется, ноги снова не слушают меня и в голове начинается какая-то канитель, — жалобно пролепетала Лена, и снова стала падать, и снова упасть ей не дали…
Первое, что явственно поняла девушка, придя в себя после внезапной «отключки» — это то, что тело её обнимают те же самые нежные руки, руки женственные, много более тонкие, чем руки её парня, но почему-то кажущиеся более сильными и, главное, надежными, а грудь, живот и лицо приятно обдувает струящийся одновременно и сверху, и спереди мягкий прохладный ветерок. Но главное заключалось в том, что она оказалась сидящей на чем-то мягком, теплом, пушистом и живом — совсем как тезка-Аленушка на сером волке на известной картине Васнецова. Однако это, похоже, был не волк, а более крупное животное, и оно — о, чудо, — неслось без колебаний, без тряски, без напряжения, без опоры — так, как можно нестись только по воздуху! По знакомому напряжению в ушах, которое бывает при смене давления, Лена поняла, что поднимается вверх, в небо, и поднимается быстро, почти стремительно. Или… или это просто была иллюзия, вызванная действием алкоголя или наркотика, подмешанного в алкоголь, но если и иллюзия, то настолько живая, ясная и очевидная, что трудно, очень трудно было поверить, что это и в самом деле мираж.
— Куда мы летим? — уже без всякой боязни спросила Лена сидящего сзади мужчину.
— Мы не летим, Леночка! Мы просто скачем! Тебе только кажется, что летим! Хочешь посмотреть? — любезно предложил все тот же вкрадчиво-нежный голос, принадлежавший кудеснику Загрею.
— Спрашиваешь! Конечно, хочу!
— О’кей. Только не оглядывайся. Помни — тебе нельзя меня видеть.
— Хорошо! Не буду! — согласилась Кострова.
Легким, мимолетным движением сидевший сзади чародей снял повязку, которая так долго лишала нашу героиню возможности видеть события, которые, быть может, навсегда останутся самыми интересными во всей её жизни. И как только темная пелена спала, Лена увидела то, что сразу получило в её мнении точное имя: «Господи! Это же Божий мир! Как он прекрасен!» Взгляд её, казалось, не мог насытиться сочной голубизной неба, распахнувшейся бирюзовым океаном-куполом прямо перед очами. Никогда-никогда ей еще не приходилось видеть небо так близко! Никогда ещё она не встречала небосвод в такой ярко-ослепительной красе, раскинувшейся не только спереди и с обеих боков, но — самое удивительное — даже внизу, где его — по известным ей законам физики — быть никак не могло. И хотя по-прежнему было светло как ясным днём, хотя справа и немного внизу горело обычным, но не ослепляющим желтым огнем солнце, неестественно ярко были видны и звезды, которые, словно огромная стая ночных мотыльков-светлячков, мириадами летели им навстречу, заполняя все окружающее пространство.
