«Прошу вас, боги, помогите! — тем не менее продолжала неистовствовать молящаяся. — Вы же видите, я нагая перед вами, ибо мне нечего скрывать, руки мои чисты, — и тут же Лена воздела на несколько мгновений ладони к небесам, показывая, что говорит правду, — а помыслы справедливы! Мне нечем с вами расплатиться, ибо я бедна, но все же, если вы мне поможете, то я обещаю… — и тут она лихорадочно стала думать, чем могла бы пожертвовать, — …обещаю… обещаю… О, если бы вы не побрезговали мной, смертной женщиной, если бы не постыдились моей недевственной плоти, то я могла бы пообещать вам… Впрочем, не знаю, нужно ли вам это с такой, как я, но с какой радостью я отдалась бы каждому из вас, особенно тебе, дорогой Дионис!»
Всё это время Лена стояла на трепещущих коленях, прижимая руки к дрожащей груди, переводя шальной, но ясный взгляд сочно-карих глаз с неба на камень и обратно. Но назвав имя бога вина и веселья, на неё нашла внезапная немота, а возбуждение перешло на новый, ранее совершенно неведомый уровень. Лоб её покрылся испариной, из глаз хлынули слезы, струйки горячего пота покатились сверху вниз по спине, а ноги увлажнились обильной смазкой, извергнутой из чрева, жаждущего соития. Одним словом, Лена вдруг вся потекла, а вместо слов молитвы на окаменевшем языке затрепетали строки, вынырнувшие из глубин подсознания:
Пóтом жарким я обливаюсь,
Дрожью члены все охвачены,
Зеленей становлюсь травы
И вот-вот как будто с жизнью прощусь я…
«Боже мой, что же это со мной!? — постепенно приходя в себя, обмякая от изнеможения и падая на горячий песок, спрашивала себя девушка. — Что же это было? Для чего? Зачем?… Ах, да, я же молилась, просила о справедливости, но откуда же это сексуальное возбуждение? Неужели я становлюсь нимфоманкой? А эти стихи? Чьи они? Что-то до боли знакомое? И как же там дальше? Ах, да, ведь это она, та, что так меня очаровала год назад… Как же дальше? А, вот, вспомнила: «Но терпи, терпи, чересчур далеко все зашло…» Да, точно, далеко…»
Последние слова пронеслись перед взором внутреннего ока сознания нашей героини в тот момент, когда она уже лежала ничком перед волшебным валуном, уткнувшись лицом в песок. Ей хотелось заснуть, улететь, раствориться в природе, в общем, хотелось покоя, доходящего до временного выпадения из всякого бытия, когда вступает в права Абсолютное Ничто и нет уже ни мыслей, ни чувств, ни желаний, ни ощущений, даже если это ощущения своего родного тела. Хотелось… Но вместо покоя, вместо полного отключения от внешнего и даже внутреннего мира, Лена вдруг почувствовала на своих плечах уверенное, мужское, твердое, и вместе с тем нежное, вызывающее доверие, прикосновение чужих рук. Но поднять голову и оглянуться сил уже не было. «Да, очень далеко, даже слишком далеко все зашло…», — только и успела подумать девушка, прежде чем ощутила…
