Я напрягся, пытаясь хоть что-то услышать, но мир вокруг был наполнен только привычными звуками леса. Прошла минута, другая, но ничего не происходило. Сзади подъехал Текло, спешился, оглядел тело тварка, затем меня:
– Что это было?
Мне осталось только пожать плечами. Если бы я сам это знал…
До жилья мы все-таки добрались, но седых волос у каждого прибавилось изрядно. Текло не смог уехать, не совершив свой жестокий ритуал. Тело тварка обыскали, мне достался очередной нож и мешочек с какими-то предметами, которые я, не разглядывая, бросил в сумку. Труп расчленили, бросили в костер, и потянулись минуты томительного ожидания.
Ситуация была страшна своей дикостью и вместе с тем обыденностью, что ли. Глухой лес, все более густые сумерки, пустая дорога, посреди которой горит костер с останками пусть и не человека, но кого-то, похожего на человека. А потом пришло ощущение чужого взгляда. Сначала одного, потом другого. Когда в лесу, в какой-то сотне метров от нас, раздался характерный короткий рык тварка, сомнений уже не осталось. Сомнений в том, что мы свое отбегали. Наемники сбились в круг, закрывая собой Верону, и схватились за оружие. Я не стал изображать из себя крутого мачо, кричать «к оружию», выхватывать нож. Сейчас это бесполезно. Тварки пока наблюдают и решают, что делать с нами. Вряд ли их привел тот, кто поклонился: он узнал и увидел то, что считал нужным и важным. Такой скорее сам будет биться насмерть, чем позовет кого-то. И, уходя за подмогой, обычно не кланяются. Скорее всего, это какая-то новая стая. Но неужели их так много в этом лесу? И что у них на уме? Любопытство, желание отомстить, развлечься? Свое присутствие они обозначили и теперь ждут нашей реакции?
Заложив руки за спину, чтобы не было видно, как они подрагивают, стал прогуливаться возле костра. Иллюзий я не испытывал. Троих тварков я убил, но скорее случайно, мне повезло. Схватка ограничивалась одним-двумя ударами. Но если из леса бросятся сразу двое или трое, да еще со своими ножами, то от нас останутся только кусочки, которые даже не надо будет ни хоронить, ни сжигать.
Страшна не смерть, а вот такое ожидание смерти. Минута за минутой, в тишине, прерываемой только потрескиванием костра, с невидимыми врагами, которые могут броситься в любой момент. Кричать и дергаться бесполезно, остается только ждать и надеяться, что не взорвешься от звенящего напряжения внутри.
Но невозможно бояться все время. Постепенно у меня началась апатия, а может, какая-то отрешенность. И зрение почему-то стало лучше – я даже стал замечать крадущиеся тени, шевельнувшиеся ветки.
