! Покуда с пасмурного апрельского утра 1944 года Керсти и не осталась его ждать. Потому как он не вернулся. А затем шаг за шагом, удар за ударом последовало все, что последовало: один вариант, не отличающийся индивидуальностью, однако же и не лишенный своеобразия, один вариант из ста пятнадцати тысяч эстонских или пяти миллионов story Восточной Европы.
С каждым шагом все страшнее и страшнее. Сперва унизительное для Керсти ожидание в охранке и Stadtsanwaltschaft: «Ach Sie sind die Busenfreundin dieses im Grunde sowietischen Spions — was ist er denn anderes?!» И вплоть до известия, что в предпоследний день оккупации Пеэпа отправили из таллиннской Центральной тюрьмы в Германию. В Штуттгоф.
Приступы тоскливого отчаяния, днями и ночами сердечные спазмы, вызванные шорохом новостей: якобы правительство Тиефа схвачено красными на западном побережье при попытке бежать в Швецию, по случаю известий, что тот, другой и третий и тридцатый член Национального Комитета и прочие арестованы русскими вчера и сегодня. Мурашки по спине при виде газетных сообщений о преступлениях, естественно, немцев в восточных областях освобожденной Германии, фотографий массовых захоронений и освобожденных из концлагерей изможденных заключенных. Робкие, нечеткие, отрывочные обращения современного обыденного человека к Богу: сделай же так, чтобы он…
И вдруг: он жив! Он дома! Он здесь-здесь-здесь!
Не то три, не то четыре фантастические недели. Апокалиптическая смесь радости и страха. Передвижение по улицам в основном не раньше, чем стемнеет. Бог весть, что за смысл был в этой предосторожности. Во всяком случае, по горящему под ногами снегу — навестить кое-кого из друзей, по быстрому раздобыть у родителей и родственников денег на паспорта, выписанные на вымышленные имена. Потому как в Эстонии Пеэпу оставаться нельзя. Из Советского Союза ему больше не выбраться. Значит, надо исчезнуть в каком-то непредсказуемом направлении в пределах Союза. Вопреки убийственной стандартности этой страны ее необъятные просторы вроде бы должны предполагать достаточно подходящих направлений. И Керсти, само собой разумеется, повсюду последует за Пеэпом!
Но тут КГБ арестовывает Пеэпа. Я даже не знаю, где это случилось — в Тарту ли, на улице, или в Таллинне, на Балтийском вокзале, за три дня до того, как они собирались исчезнуть в Средней Азии или на Дальнем Востоке. И для Керсти все начинается самым абсурдным (и, бог мой, самым логическим) образом с самого начала. В органах безопасности, в прокуратуре: Ах, так вы подружка этого разъебанного американского шпиона? А кто он тогда такой?
