Я приподнял лучника и подтащил его к краю крыши. Пронт будто прочел мои мысли и был уже возле козел, чтобы принять раненого.
– Удержишь?
Агент молча кивнул, хотя сам нуждался в целителе не меньше, чем лучник.
Я осторожно опустил раненого, вновь убедившись, что Пронт не зря носит свою татуировку. Честно говоря, я опасался, как бы он не загремел вместе с непосильной ношей. И тому, и другому падение было смерти подобно. Особенно лучнику. Он и так был очень близок к встрече с черными всадниками.
Пронт уложил лучника на козлы и дрожащим голосом сказал:
– Нужно отправляться.
– А кто поведет карету?
– Я, – вздохнул он. – Сможешь его вылечить? Только не отпирайся, мне известно о тебе больше, чем ты думаешь.
– Я и не отпираюсь. Попробую, хотя ничего не обещаю. Рана серьезная.
– Тогда я переношу его в карету.
– А если… – не хотелось бы, чтобы она лишилась возницы, когда лошади будут мчаться во весь опор.
– Никаких «если», – сказал Пронт без эмоций. Его нервы обрели прежнюю твердость. – И сними наконец этот труп.
…Пришлось попотеть, чтобы избавить карету от последнего трупа. Когда я слез с крыши, лучник был в карете, а Пронт обосновался на козлах и с нетерпением сжимал поводья.
– На столе все, что может тебе понадобиться, – сказал он и добавил: – Все, что нашлось.
В карете на столе меня дожидались полная бутылка вина, кинжал с тонким лезвием и пурпурный мешочек, набитый неизвестно чем. Рядом с ними лежал окровавленный болт, извлеченный из плеча лучника.
«По крайней мере, лучше, чем ничего, – подумал я, ступая на подножку. – Вино точно понадобится. И не только раненому».
Не успел я и дверь закрыть, как мы тронулись. Понеслись прежней дорогой – дорогой неизвестности.
Снаружи безостановочно мелькали деревья.
Храбрый агент не щадил лошадей; только и слышно было, как кнут со свистом рассекает лесной воздух и раз за разом ложится на конские спины. Нисколько Пронт не щадил и себя. Ему бы сейчас отдохнуть как следует, а он до пота машет кнутом, словно и не было никакого приступа. Небрежно агент обошелся и с доверенным имуществом. Раненого он положил на свое сиденье, и замечательные шкуры стали бордовыми от крови.
Лучник бредил. То и дело звал какую-то Ханту, что-то шептал о задании. И я все надеялся, что в бреду он назовет место, куда так спешил Пронт, загоняя лошадей. Мне, кстати, тоже следовало спешить – с лечением лучника: рана кровоточила, и промедление на этот раз и вправду было смерти подобно.
