– Грушу, грушу!
– Ну раз ты так хочешь, будет тебе груш целая корзина.
– А когда?
– Скоро, доченька, очень скоро…
Дзинь-дзинь-дзинь! Монетки медным дождем посыпались на широкую и мозолистую ладонь пожилого торговца.
Его звали Анбаром, но на рынке все называли его бандитом. Где купить лучшие фрукты? Известно где – у бандита, его лавка вон там. Рожа у него и впрямь была самая что ни на есть бандитская – в шрамах и рытвинах, словно под медвежьи когти попавшая, и вечно небритая; да к тому же под серой повязкой пряталась пустая глазница. Одним словом, бандит. Им, впрочем, торговец не был. А был он бесхитростным и добрым мужиком. Жена его умерла несколько лет назад, детей небожители не дали – вот и одичал от одиночества, только великолепный сад и остался.
Пока Анбар равнодушно пересчитывал медяки, я наполнял корзину грушами. Хороши были груши. Одна к одной, твердые, без червоточин – такие и к королевскому столу не стыдно подать. Лильке понравится.
Торговец бросил горсть медяков в карман и даже не заглянул в корзину (а вдруг я лишку положил?), зато как-то странно посмотрел на меня единственным глазом – черным, сверкающим и почему-то недобрым.
– Марта, – с непонятным мне беспокойством прошептал он имя моей жены.
– Что – Марта? – не понял я.
– Она… – Его вдруг передернуло, и он зачем-то схватил меня трясущейся рукой. – Она…
Я дернулся, едва не опрокинув корзину, но торговец и не думал меня отпускать. Наоборот – сильнее прежнего стиснул пальцы на моем запястье и снова прошептал:
– Марта… Ей…
Вид у торговца был такой, будто он видел нечто ужасное. Как у пророка, чей разум устремился сквозь время и пространство.
– Анбар, что ты делаешь?
Вместо ответа торговец дернул меня к себе и зачем-то сдвинул старую повязку, обнажив пустую глазницу.
– Ты видишь? – он смотрел на меня и как будто мимо. – Видишь? Это?..
Вдоль позвоночника забегал холодок. Я опять дернулся, но Анбар держал меня мертвой хваткой. Он больше ничего не говорил, его губы подрагивали, а пальцы стали холодны как лед.
В пустой глазнице кружилась тьма. Густая. Пугающая. Колдовская тьма, куда я, вопреки собственной воле, нырнул, потеряв счет времени…
Хресь! Дверь легко сошла с петель и грохнулась об пол в мертвой тишине. Не пели птицы, не стрекотали кузнечики и не гудели жуки. Хотя на дворе стояла ранняя осень.
Мрак растаял окончательно и я увидел незнакомца. Он стоял возле порога. Возле порога… моего дома. Незваный гость был высок и одет неброско; короткий темно-синий плащ колыхался на ветру, как и просторные черные штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги; капюшон затенял лицо. Чужак опирался на длинный посох и стоял столбом, как будто дожидался приглашения.
