Александр Григорьевич обмакнул перо, занёс его над бумагою и остановился.
— Не поместится. Мало места оставили. Даже если фамилию с инициалами — все равно не поместится.
Пристав ужасно расстроился собственной оплошности.
— Не сообразил, виноват-с. Аи, досада какая! Битый час таблицу по линеечке рисовал, все пальцы перепачкал, а про это не додумал-с!
Попричитав некоторое время таким манером, махнул рукой:
— Знаете что, голубчик мой, вы одними инициалами обозначайте, тремя буковками. Да ещё нумер каждому проставьте. Ничего, авось не перепутаем-с. Я их всех уж наизусть успел выучить. Ну, пишите, а я пока кофею сварю.
За кофеем Порфирий Петрович изучал таблицу, помечая некоторые нумера карандашиком как наиболее обещающие. Так доскользил он грифелем до 27-ой позиции, (это был студент, тому три дня заложивший копеечные серебряные часы), не заинтересовался и двинулся было дальше, но вдруг дёрнулся всем телом, подобрался и быстро-быстро захлопал глазами.
— Так-так-так, — скороговоркою пробормотал надворный советник, вскочил, подбежал к коробкам, в которых лежали у него книги и бумаги, ещё не переправленные в казённую квартиру, и принялся в них рыться, приговаривая: — Где же-с, где же-с… Ах, нет, неужто… Но позвольте-с, я же доподлинно… — и прочую подобную чепуху.
Заметов смотрел на его странное поведение во все глаза.
— 27-ой — это у нас студент Раскольников, верно? — обернулся с корточек Порфирий Петрович.
Взяв карточку, письмоводитель подтвердил:
— Точно так. Студент Раскольников Родион Романович, проживает в Столярном переулке, в доме Шиля. Помню такого, на него квартирная хозяйка жаловалась. Учился в юридическом факультете, но бросил. Не платит и не съезжает. А что он?
— Родион Романович, ну да-с. — Пристав с досадой отпихнул коробку. — Газеты-то переправил… Неужто… Да нет, невозможно-с… Хотя отчего же… В юридическом, говорите?
— Кажется, так. А чем он вас привлёк? — Александр Григорьевич с любопытством просмотрел карточку, заглянул и в таблицу, но решительно ничего подозрительного не заметил. — Имеете основания полагать, что это он, старуху-то? Какие?
— Почти никаких-с. Просто фантазия-с, проверить надо, — уклонился от ответа Порфирий Петрович и ни с того ни с сего хлопнул себя по лбу. — А редактор-то!
— Что «редактор»?
Но надворный советник, кажется, и не услышал.
— Ну и Митю, конечно… — опять понёс он невнятицу, прищуренно глядя в окно. — И это уж непременно. Митю нынче же. А вы, славный мой, вот что, — обратился он уже не к своим мыслям, а к письмоводителю. — Вы ещё прежде, чем первые пять нумеров проверите, у которых заклады пропали, выясните-ка всё как возможно подробнее про этого студента. Особенно на предмет местонахождения господина Раскольникова в момент убийства. И ступайте, ступайте.
