Еще когда разрабатывался проект планировки его спальни, Николь конечно же могла повлиять на вкусовые пристрастия Шерил, объяснив ей, что вся та пошлая помпезность, которая ей так импонирует, может в крайнем случае подойти для отеля, но никоим образом не годится для частного дома. Но она не стала это делать. Желание досадить Джеймсу было слишком велико и перевесило разумные доводы в поддержку правильного решения.
Николь вздохнула. Вполне вероятно, что встречи с Джеймсом можно было избежать, не будь она так зациклена на своих обидах. Прошло уже столько лет! А ничего не изменилось в ее восприятии произошедшего.
И Джеймс… Он занял оборонительную позицию, утверждая, что не изменял ей. Как же так? Она видела все собственными глазами! Николь задумалась, припоминая события прошлых лет…
Она нашла письмо в своей машине. По забывчивости она частенько оставляла окно неплотно прикрытым, и лишь удача (а возможно, и дряхлость самого «мустанга») уберегала ее от угона автомобиля. Сев за руль, Николь сразу же увидела его: белый четырехугольник, лежавший на панели. Заинтересованная, она взяла его и развернула.
«Он не любит тебя, он никогда не будет с тобой. Если хочешь в этом убедиться, приезжай».
Буквы запрыгали у нее перед глазами. Что это?! Чья-то злая шутка? Николь еще раз всмотрелась в записку, внимательно прочитала адрес. А может, это письмо попало к ней по ошибке? Но нет, на обратной стороне бумаги явственно видно ее имя. Господи! Что же происходит?
Она медленно завела двигатель и вырулила со стоянки университета.
В последнее время Джеймс был слишком занят и они стали реже видеться. Он объяснял это новым проектом, который они запускали с отцом. И Николь верила ему.
Джеймс познакомил ее со своей семьей. Он представил ее как свою девушку. Николь и подумать не могла, что за какие-нибудь несколько месяцев их отношения станут настолько серьезными.
Ей сразу же понравился отец Джеймса. В Эдварде Доноване чувствовался властный мужчина, но в то же время, общаясь с окружающими, он никогда не позволял себе повелительных наклонений, всегда уважительно разговаривая с собеседником. Высокий, подтянутый, в свои шестьдесят он выглядел моложе своих лет. И лишь загорелое лицо, испещренное морщинами, а также умные, проницательные глаза выдавали его истинный возраст и житейскую мудрость, приобретенную с годами.
Сьюзан Донован, мать Джеймса, была на несколько лет моложе своего мужа. Невысокого роста, худощавая, она гордо держала голову, умудряясь смотреть на окружающих сверху вниз. Черты лица ее были несколько резки, а нос немного велик. Но в целом она выглядела потрясающе, обладая отличным вкусом и замечательной командой, включавшей в себя личных косметолога и парикмахера, в которых она видела не живых людей, но некую абстракцию, призванную ублажать, холить и выполнять ее малейшие капризы.
