Серые глаза с любопытством взглянули на нее.
— И даже от жениха?
— У меня его нет, — просто ответила девушка, удивляясь такой необычной фамильярности мистера Кэмпбела. — И Мойру это очень огорчает.
— Понятно, — проговорил Эндрю с неловкой улыбкой. — Мойра любит подобные темы. А о себе она вам что-нибудь пишет?
— Да. В основном о том, где она побывала, что видела, какое это произвело на нее впечатление. — Девушка снова с удивлением посмотрела на мистера Кэмпбела и нахмурилась. — Разве не о том же она пишет и вам?
— Сейчас она задает бесконечные вопросы о вас и о том, как вы здесь живете. — Он принялся крутить чайную ложечку в своих сильных пальцах. — Похоже, она о вас заботится.
— Мы почти как сестры, — улыбнулась Кара. — Мойра часто говорила, что очень хотела бы быть моей сестрой.
— Ясно, — сказал Эндрю, внимательно разглядывая ложечку. — И еще ей очень нравится все делать по-своему.
— Но Питер, вероятно, нашел к ней подход. Они ведь очень счастливы. И ей нравится путешествовать по миру.
— Да, и, похоже, ей очень нравится в Италии. Эта страна вполне соответствует ее духу. А вы бывали там?
— Да, и довольно часто. — Кара попыталась придать своему тону легкость. — Пока мне не исполнилось двенадцати, мы проводили там несколько недель в году.
— А потом ваша мать оставила вас? — осторожно спросил Эндрю, с сочувствием глядя на Кару.
— Это было так давно… — Девушка попыталась рассмеяться, чтобы скрыть, какой несчастной она до сих пор себя чувствовала.
— Не так уж и давно, — возразил Эндрю. — Ведь вы с Мойрой ровесницы.
— Мне двадцать четыре. И сейчас я смутно помню свою мать, ведь прошло столько времени… — Она внезапно смутилась и замолчала.
— Иногда можно забыть кого-то намеренно, — тихо проговорил Эндрю, — но дети и в самом деле забывают довольно легко. Я очень любил свою мать, но не могу вспомнить, какая она. Я был ребенком, когда ее место в доме заняла мать Мойры. Мне кажется, чем меньше ребенок, тем быстрее он привыкает к переменам.
— Вы имеете в виду Дугала и Робби? — спросила Кара, чувствуя, что у этого разговора есть подтекст. «Что же он хочет сказать мне?» — размышляла она, внимательно вглядываясь в непроницаемое лицо собеседника.
Эндрю достал из кармана трубку и стал набивать ее табаком.
— Да. С ними с самого начала не было никаких проблем. Только Дугал все время плакал и спрашивал… — Его глаза потемнели. Он невольно вспомнил тот непростой месяц, когда мучительно пытался объяснить ребенку, что мама с папой больше не придут. — Я бы тогда не справился без Агнес. Она была той каменной стеной, за которой мы все спрятались.
