Существовал и оживлял дворовые игры подземный ход - общий подвал с выходами в разные подъезды и наклонной загрузочной шахтой для мешков с картошкой в боковом штреке. Интриговали загадочные зарешеченные приямки под стенами домов и ничейная квартира с наглухо замурованными окнами над аркой въезда во двор. На всех пятых этажах железные лестницы упирались в квадратные откидные люки, открывающие выход на крышу, но они всегда бывали заперты висячими замками. Был еще спуск по ступенькам в котельную под нашим домом - с котлами, манометрами и отблесками пламени, как в преисподней.
К общему двору примыкало также несколько внутренних двориков в массивных домах польской и австрийской застройки, пустоту между которыми и зашили две хрущевские пятиэтажки. Огороженный задний двор Энергосбыта был завален катушками кабелей, а слева намечены линией фруктовых деревьев владения маленькой фасонистой горбуньи, работавшей в суде и жившей в ветхом дощатом домике с еще меньшей, но нормальной дочкой. Домик строители не тронули, и жизнь его обитателей протекала, как на блюдечке, на глазах незваных соседей из многоэтажного дома. В их запущенном саду на вытоптанной земле играли в свои игры дети новых жильцов, а вскоре в нем установили по распоряжению управдома стол со скамьями и беседку, чтоб людям было где встречаться и отдыхать на свежем воздухе, и пустовали они потом только ночью и ранним утром, да и то не всегда.
Справа от здания Энергосбыта уцелел также одноэтажный барак, повернутый к новым домам торцом. В дальнем его конце жил с семьей крепко пивший сапожник, одноногий инвалид войны, костеривший всех в бога душу мать и благоговевший только перед спасшим страну от погибели товарищем Сталиным. К бараку примыкал огород, в котором все лето копалась жена сапожника, многодетная мать, безотказно нарожавшая ему детей по крестьянскому обычаю. Да и в нашем подъезде на первом этаже жила семья, перебравшаяся в город из села и не оставившая там ничего такого, чего нельзя было бы попытаться взять в новую жизнь. Отец семейства соорудил во дворе так называемый кагат для хранения картошки (мы-то все запасали ее в своих подвалах на зиму). Однажды он выдернул меня за ноги из своего овощехранилища и с криками, держа за шиворот, отвел к матери. Откуда я мог знать, что это чье-то, когда, поковырявшись в земле, откинув какую-то солому, обнаружил одну картофелину, затем еще несколько - ого, как это она выросла прямо во дворе? И сколько ее - сколько можно будет напечь в костре на пустыре! Как вдруг чувствую, меня уже тянут за ноги и зло кричат в самое лицо.
