— Надо возвращаться назад! — крикнул я.
Он тоже догадался. Следя глазами за отдаленным светом, мы поняли, что очутились в коридоре.
Мы быстро повернули назад. Но именно этого и не следовало делать. Мне показалось, что я запомнил поворот, но коридор продолжался, и мы не могли больше найти зал.
— Лабиринт! — прошептал я. — Мы в лабиринте!
— Подумаешь! — сказал Жан. — Это не так уж сложно. Зал не очень большой, да и храм тоже. Мы не долго бродим здесь и в конце концов найдем выход.
Мы возвратились на прежнее место. Желтоватый свет мерцал перед нами. Может быть, найдется еще одна дверь, которая позволит нам выйти с другой стороны пирамиды?
И сейчас не могу вспоминать об этой минуте без волнения. Я слышу, словно бы это было вчера, дрожащий, лихорадочный голос Жана:
— Это другой зал! Пошли! — И тотчас же добавил: — Знаешь, откуда идет этот свет? Смотри же! Золото! Слитки золота!
Все в том же полумраке вырисовывалась высокая статуя — силуэт человека в пышных одеяниях, голова, увенчанная высеченным из камня султаном. У ног темной, мрачной статуи сверкали слитки металла. Множество слитков, нагроможденных друг на друга. Золото, это было золото!»
8. Десять тысяч слитков золота
Я поднял голову. Где я?
В тропических джунглях? В полутьме майяского храма? В темном лабиринте, где заблудились двое неосторожных путешественников?
Да нет же! Я и не думал покидать свою деревушку Фабиак. За окошком я видел солнце, искрившееся на снегу. Яркое и ясное солнце на чистом и красивом снегу моих родных Пиренейских гор.
И все же сердце мое невольно сжалось. Ибо, если верить завещанию, мой кузен Жан был одним из несчастных героев всей этой истории. Именно о нем и шла речь — Жан-француз, Жан из Фабиака. Что сталось с ним, беднягой? Он снова и снова возникал в моем воображении — возбужденный, растерянный, шаг за шагом приближающийся к этому невероятному кладу, погребенному много веков тому назад…
— Ужасно! — прошептал Феликс, весь красный от волнения.
— Да, это ужасно… Но что же произошло дальше?
— Завещание на этом обрывается.
— Нет, — заметил я, — завещание на этом не обрывается. Или оно не закончено, или просто не хватает конца.
— Совершенно верно. Мы должны его дочитать, чего бы это нам ни стоило. А теперь бежим! Твой отец будет беспокоиться, что нас так долго нет.
Но на сей раз первой начала волноваться моя мать. Она звала нас, стоя внизу, у лестницы.
— Дети, что ж вы не идете? Погуляли бы, пока солнце.
Я ринулся на лестницу:
