— Слов удивительных наговорить вы сумели, но как далеко отошли от цели! Прославляете вы истлевшие кости, а против живых исполнены злости, ушедшими вы полны восхищенья, а тех, кто с вами, поите ядом презренья. Вы разбираете старых и новых поэтов, словно золотые и медные монеты. Иль вы не видите, что в наше время не скудеет поэтов славное племя? Дороги нехоженые они находят, их стихи творенья дедов и отцов превосходят плавной поступью, мерностью, ласкающей ухо напевностью, красотою сравнения, ясностью выражения; безупречны у них восхваления и назидания, золотом редких слов разукрашенные послания. А у древних не только мысли расхожие, но и сравнения на загадки похожие. Люди же их слова лишь оттого повторяют, что старину почитают. Меж тем я знаю живущего, золотые узоры плетущего. Ткань речей его красотой восхищает, умы смущает. Любой из вас придет от него в удивление и раскроет рот в изумлении.
Тут к старику обратился старший писец, среди собравшихся первый мудрец:
— Где же он, кто древних готов посрамить и нас красноречием поразить?
Старик ответил:
— Он стоит пред тобой и готов сейчас же ринуться в бой. Попробуй-ка, испытай меня. Укроти благородного коня!
Тогда возразил чужеземцу дивана глава:
— От хвастливых речей болит голова, У нас воробьев за орлов не считают, а блестящие камни за золото не принимают. Кто против нас осмелится выйти в сраженье, тому глаза засыплет пыль униженья. Услышав полезное назидание, ты, быть может, откажешься от испытания?
Старик отозвался:
— Каждый знает, как далеко стрела его летает. Ты скоро увидишь: ночь твоего сомнения разгонит заря моего вдохновения!
Решили собравшиеся старца проверить, глубину его колодца измерить. И сказал один из сидевших в собрании:
— Я придумаю для него испытание такое, что он не будет знать, что ему делать и что сказать. Готов я взять на себя это дело.
Согласилось собрание, спорить не захотело. Тогда он сказал:
— О почтеннейший, знай, что приехал я в этот край и дружбу с эмиром стал водить, чтобы семью свою прокормить. Когда-то, бывало, доходов моих и дома на жизнь хватало. Но год от года семья разрасталась, запасов совсем у меня не осталось, и, чтобы ноша моя не так тяготила плечи, я стал зарабатывать своим красноречием. И вот после долгих блужданий по миру пришел я к здешнему эмиру. У него на службе нажил состояние, но, увы, гнетет меня даль расстояния от родной стороны, от милых детей. Уж давно от них я не имею вестей. Начал я эмира просить на верблюде удачи домой меня отпустить. Но после удачи постигла меня неудача — эмир велел мне перед отъездом решить задачу: дабы согласье его снискать, прошенье я должен написать, в котором слова бы так размещались, чтоб согласные с гласными в их начале перемежались, а вступленье к прошению казалось бы голым: содержало бы лишь имена
