Может ли одна бессмыслица быть интереснее другой? Если бессмысленное — это не имеющее смысла и ничего не обозначающее, чем могут бессмыслицы отличаться друг от друга? Только как разные последовательности звуков? Но в таком случае все они лежат в одной плоскости и имеют одинаковый интерес. И тем не менее кажется очевидным, что одна бессмыслица может быть ближе строю некоторого языка, чем другая, и может быть интереснее и даже в каком-то отношении «содержательнее», чем другая.
В обычном отсутствии интереса к бессмысленному нет ничего странного. Наше мышление всегда направлено на содержание, на поиск и выявление смысла. И этот смысл всегда, или почти всегда, удается отыскать. Даже в тех случаях, которые кажутся при первом подходе безнадежными.
Можно провести такой опыт. Предложите нескольким знакомым выявить смысл того утверждения, которое кажется вам явно бессмысленным. Скажем, утверждения «Владимир Мономах — это первое нечетное число». Если спрашиваемые не почувствуют подвоха и примут вопрос всерьез, можно быть почти уверенным, что большинство из них в конце концов найдет в этом высказывании какой-то «скрытый» смысл, хотя, естественно, он окажется разным у разных людей,
Смысл обеспечивает связь языка с действительностью, лежащей вне его, и тем самым понимание людьми друг друга. Бессмысленное — это обрыв коммуникации и полное непонимание. Если кто-то говорит, автоматически предполагается, что он намерен что-то сообщить, и даже «темные» места его речи воспринимаются как несущие некоторый смысл. Возможно, неудачно выраженный или же неадекватно понятый, но все-таки смысл. Никто вступающий в контакт и добивающийся понимания не станет употреблять бессмысленные выражения, не несущие никакого содержания.
Эта «презумпция осмысленности», являющаяся важным условием коммуникации, постоянно вытесняет бессмысленное из сферы внимания и заставляет усматривать некий тайный смысл даже там, где его и нет.
Бессмысленное не вызывает интереса еще и потому, что кажется не только бессодержательным, но и легко распознаваемым, самоочевидным и не составляющим особой проблемы. Ясно, например, что утверждение «Александр Македонский мало чему научился у своего учителя, Аристотеля» является осмысленным, хотя, возможно, и не бесспорным. Над ним можно задуматься, поддержать его или, наоборот, отвергнуть. Отождествление же Владимира Мономаха с первым нечетным числом очевидно бессмысленно. О нем вообще нечего сказать, настолько оно пусто.
