Странное дело!
Не сохранилось ни одного письма, написанного или полученного Бизе в 1864 году.
Ни одного!
А между тем именно в эту пору создавалось произведение, с которым связано немало сложных проблем.
Правда, широкая публика о них не знает. Вряд ли многим известно, что у Бизе есть опера об Иване Грозном.
Еще меньше — даже во Франции! — таких людей, которые эту оперу слышали.
В чем же тут дело?
В необычной и запутанной судьбе произведения.
Попытаемся разобраться.
Итак, еще в январе 1856 года директор Большой Оперы Кронье предложил Шарлю Гуно либретто «из русской истории».
Кто его написал?
Уже здесь начинается путаница.
— Луи Галле и Эдуард Бло, — заявил в 1866 году Шарль Пиго.
— Луи Галле и Эдуард Бло, — повторил в 1910 году Анри Готье-Виллар.
— Трианон и Артюр Леруа, — сообщил во втором издании своей книги, вышедшей в следующем, 1911 году Шарль Пиго.
— Артюр Леруа и Трианон, — согласился и Поль Ландорми в 1924 году.
— Луи Галле и Эдуард Бло, — возвратился к старой версии Марк Дельма в 1930 году.
А ведь это весьма осведомленные специалисты!
И только 1938 год внес решающие коррективы.
Да, один из авторов — Леруа. Только не Артюр, а совсем иной человек — его звали Франсуа-Ипполит. Был директором театра, потом оперным режиссером.
Другой автор — Анри Трианон, переводчик Гомера и Ксенофонта, создатель многих либретто. В 1857–1859 годах — вместе с Луи Рокпланом — руководитель Комической Оперы.
Люди высокой культуры, которые уж наверняка неплохо знают мировую историю и отлично — театр.
Вот от кого, оказывается, Шарль Гуно получил этот текст.
Либретто ему понравилось — хороший, весьма динамичный сюжет.
Гуно принялся за работу.
Ну а дальше? Что было дальше?
Знатоки — даже такие большие, как Проддом и Дандело — говорят: Гуно так увлекся затем «Фаустом», что «Ивана Грозного» не дописал.
А вот Жан-Поль Шанжер утверждает: нет, «Иван» был дописан, но сменилась дирекция Оперы и на место Кронье пришел Альфонс Руайе. Как известно — у каждого руководителя свои вкусы и великая неприязнь к тому, что делал предшественник.
Руайе — уверяет Шанжер — под разными предлогами стал откладывать постановку. Гуно понял, что его произведение не пойдет. Вот тогда-то он и «разъединил» свои «сцены из русской истории»: «хор русских казаков» — еще ранее это был концертный номер, написанный для хорового общества — попал в «Фауста» (сегодня мы его знаем как марш в сцене возвращения Валентина); «Русский марш» — в «Царицу Савскую»; сцена юной супруги царя, Марии Темрюковны, — в партитуру «Мирейль».
