Минуты на табло плавно утекали. Вот осталось десять минут, потом пять, потом три, одна… потом время вышло, и экраны продемонстрировали белые нули на синем фоне. А еще через несколько секунд Илья как будто попал в воздушную яму на самолете. Во всяком случае, первое впечатление было именно таким. И лишь спустя пару секунд он понял, что ракета остается на месте, но большая часть его веса исчезла. Гравитационный колодец начал работу. Потом послышался легкий шум, который начал стремительно нарастать, перерастая в грохот, стенки завибрировали, и Илья почувствовал, как его вдавливает в кресло. Корабль пошел на взлет.
Илья спешно вспоминал, что ему известно о гравитационных стартах. Ну да, ракета берет мало топлива и много груза, что в разы удешевляет доступ на орбиту. Но была и обратная сторона медали — необходимость держаться первые минуты полета в рамках «колодца» с низкой гравитацией, который был не столь уж и широк. Если ракета выйдет за его пределы до установленной высоты — топлива не хватит ни на подъем на орбиту, ни даже на поддержание достаточной тяги двигателей. Ракета попросту упадет. А держаться в «колодце» трудно, планета вращается, погрешность расчетов и систем управления ракетой растет с каждым километром высоты. Нужен поистине уникальный механизм управления рулями и тягой, сложнейшие расчеты бортовых компьютеров. Пока систему взлета в «колодце» не отработали — ракеты падали частенько. Сейчас, насколько Илье было известно, ситуация улучшилась. Но ракеты все равно иногда падали, подобные сведения в новостях попадались, хотя об этом весьма неохотно говорилось по телевизору или печаталось на русскоязычных Интернет-сайтах. Ну что же, Илья надеялся, что именно ему повезет. Хотя говорить о везении в свете полной неясности его дальнейшей судьбы было сложно.
Хуже всего было в течение первого получаса полета. Все-таки Илья понял, что Соколенко успокаивал их не зря. На курсантов то наваливалась тяжесть, то они провисали на ремнях почти в свободном падении, то ракету одновременно со страшным ударом или резким толчком вело в сторону. Грохот двигателей тоже был неравномерен, режимы их работы переключались постоянно. Вибрация иногда достигала такого уровня, что Илья боялся, что у него раскрошатся зубы. Еще двумя отрицательными факторами были полная неизвестность относительно хода полета и температура, которая быстро росла в пассажирском отсеке. По ощущениям Ильи, она давно перевалила за тридцать градусов и продолжала расти. Очень хотелось пить. Минуты тянулись медленно, казалось, что время остановилось. Иногда, после особенно резкого толчка и изменения шума работающих двигателей, Илье казалось, что всё — ракета выпала из «колодца» и падает вниз. Но перегрузки возвращались, а двигатели вновь наращивали свою огненную мощь, судя по вою и грохоту за бортом судна.
