А наземная операция по освобождению Южной Кореи никак не клеилась. Страны НАТО, опасаясь больших потерь, несмотря на объявление войны, не хотели выделять для этой цели значительного количества солдат, предлагая кто роту, кто батальон, но не более полка. США увязли в Ираке и Афганистане и просто не могли быстро найти достаточное для успешной наземной операции количество войск. Сказались и финансовые проблемы, связанные с мировым кризисом. Россия и Китай от своего военного участия в решении конфликта решительно отказались. Для успеха операции нужно было сосредоточить очень мощную группировку войск, а она-то никак и не складывалась. Ситуация становилась патовой. Корейский кризис ударил по мировой экономике, фактический вывод из игры такого крупного ее участника, как Южная Корея, ударил по всем. Нефть поползла вверх, рынки лихорадило. Внимание всего мира было приковано к корейскому кризису, новости мировых каналов уделяли ему половину времени.
Тем временем в России, за многие тысячи километров от корейского полуострова, ударными темпами шла гигантская стройка. Однако никому в мире не было до нее дела. Аналитики, разведчики, политологи — все акцентировали свое внимание на Корейском полуострове. В крупнейших западных фирмах были только рады стабильно и хорошо оплачиваемым многочисленным русским заказам на оборудование, отмечая себе в уме, что деньги у русских в очередной раз «пошли на ветер». Надо русским много специальной электроники, сталь особых марок, нестандартная техника, ряд технологий — берите, только платите. Все равно все исчезнет на просторах бесконечно огромной и вечно отсталой страны. Вздумалось им вдруг двигать науку — пускай. У нас не мифические проблемы вроде декларируемой модернизации, а более насущные, требующие пристального внимания и ресурсов — война идет, и кризис никто не отменял…
Илья был не совсем прав в своих ожиданиях — отказавшиеся были.
— Нахер, нахер, — заявил один из них, парень из соседней по коридору комнаты, зашедший незадолго до трех часов попрощаться. — Я этому государству не верю. И вам не советую, ничем хорошим не кончится, — говорил он, пристраивая на спине поудобнее уже собранный рюкзак с вещами. — Уж лучше я как-нибудь перебьюсь четыре года и буду жить дальше, чем вляпаюсь в «добровольцы» и «писец котенку», как итог. То есть мне. На хорошее дело в армии добровольцев не позовут.
— Чего же сюда пошел? — спросил его Борис, лениво перебиравший какие-то приложения в своем коммуникаторе, сидя на кровати. — Ехал бы сразу по предписанию комитета полезников, как нам вчера рассказывал, в республику Коми.
