Френк, старшая дочь, была у зубного врача. Сара и туда опоздала.
— Мама, — выражала свое недовольство Френк, — я опоздаю на собрание Исследователей.
Вся семья, кроме Пита, была в сборе, когда аэрофургон доставил им на дом еду из Кухни Семи Миров.
Сара спешила на собрание Комитета по усовершенствованию работы библиотек, и у нее не было времени готовить обед. Они с Питом не держали слуг, хотя и могли бы позволить себе иметь их в любом количестве. Пит пришел домой как раз в тот момент, когда она уже собралась уходить.
— Папа, — сказала Френк, — Марша пригласила меня в гости сегодня вечером, но…
— Хватит, — сказала Сара, — я же говорю тебе, что завтра тебе нужно идти в школу.
— Но…
Пит де Конд потрепал дочь по плечу.
— Ты же знаешь правила, дорогая, — сказал он.
Сара поцеловала его в щеку.
— Мне нужно бежать.
— Надеюсь, ты не слишком задержишься, — сказал он.
— Думаю, что нет.
Но парочка твердолобых консерваторов подняла шум из-за того, что более прогрессивные члены Комитета предложили увеличить число зрителей холо-фильмов в библиотеках. Спор длился более часа. Только в начале одиннадцатого Сара покинула поток воздушного транспорта, снизилась до уровня дверей своего гаража, влетела в него, включила систему безопасности, которая автоматически запирала аэромобиль, в то время как его двигатель подзаряжался. Двое младших детей уже спали. Сид в обнимку с чучелом тигианского тигра, Пит — полунакрытый одеялом. Она поцеловала детей, укрыла Пита как следует. Предварительно постучав, заглянула в комнату Френк. Она слушала холо-музыку.
— Не засиживайся до поздна, — сказала ей Сара.
— Хорошо.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, мама.
Пит сидел в кровати, подперев голову подушками, и читал деловые бумаги. Рядом с кроватью стоял его портфель.
— Привет, — сказал он.
— Ты удобно устроился.
— Как прошло собрание?
Она пожала плечами.
— Как обычно.
— Будешь ложиться?
Она знала этот взгляд мужа. Она хотела ответить отрицательно, но вместо этого улыбнулась.
— Только приму ванну.
— Мне нравятся грязные женщины, — улыбнулся он.
— Я быстро.
Он уже убрал бумаги и портфель, когда она вышла из ванной, благоухая шампунем и духами. Он откинул одеяло, чтобы она могла лечь с ним рядом. На нем не было никакой одежды. Она почувствовала влечение к нему. Они были женаты вот уже двадцать лет и хорошо изучили друг друга. Он знал все ее желания и делал все, чтобы удовлетворить их. Она принимала его заботу о ней, как должное, приятное и необходимое условие супружеской жизни, но не считала это жизненно важным. Она знала, что ему нравится, когда она говорит, как ей хорошо с ним. Ее страстные крики в конце полового акта не были притворством, но, если бы она не понимала, что он любит их слушать, она бы предпочла не кричать. Она делала все, чтобы доставить ему наслаждение. Он был ее муж, ее мужчина, единственный, с кем она когда-либо имела половую связь. Когда он достиг кульминации, перед ее внутренним взором вдруг возникло лицо Дэвида, и, на долю секунды, она испытала запретное, непристойное желание, но тотчас с отвращением заставила себя не думать о брате, крепко обнимая мужа и осыпая его лицо и шею поцелуями.
