Рассмотренные фрагменты свидетельствуют, что в 1770 году Кант вполне допускал, что могут быть события в мире феноменов, не имеющие естественных причин. За несколько лет до диссертации Кант, впрочем, прямо указывал на возможность подобных событий в работе "О единственно возможном основании для доказательства бытия бога". Наиболее заметные и часто встречающиеся нарушения естественного порядка вещей связаны со свободными действиями человека (1: 438; нельзя смешивать это утверждение с положениями практической философии Канта восьмидесятых годов, так как впоследствии он утверждал, что свобода воли не противоречит естественному порядку вещей). И хотя Кант подчеркивает, что подобные нарушения не очень хорошо согласуются с представлением о безграничной мудрости бога (1: 439-440), сам факт этих нарушений не отрицается им (1: 438-440). Нет серьезных оснований полагать, что позиция Канта в этом вопросе существенно изменилась в отрезок времени, соединяющий упомянутую работу с диссертацией 1770 года.
Настало время сделать окончательный вывод о невозможности доказательства "принципов сообразности", в частности, положения "все в мире происходит сообразно с естественным порядком". В самом деле, о каком доказательстве может идти речь, если в мире феноменов возможны события, вырванные из цепей естественной причинности?
Остается уточнить статус "принципов сообразности", а также роль, которую они играют в познании. О роли этих принципов мы уже говорили. Мы принимаем их в качестве постулатов (например, всегда ищем естественную причину для данного события), в противном же случае эмпирическое познание природы становится для нас невозможным (2: 319-320). Сложнее обстоит дело с проблемой статуса данных принципов, и для ее решения вновь предстоит задействовать черновики Канта периода диссертации 1770 года. Ранее уже отмечалось, что Кант отрицал опытное происхождение "принципов сообразности" и утверждал, что они возникают из рассудка (см. 2: 318). Но могли возникнуть вопросы, почему Кант связывает их именно с субъективными законами рассудка, а не чувственности. Сейчас уже можно ответить: будь "принципы сообразности" субъективными формами чувственности, все предметы чувств с необходимостью должны были бы соответствовать им, и их истинность была бы столь же очевидна, как и истинность геометрических аксиом. Между тем, Кант не только не считает данные принципы самоочевидными, но и вообще отказывается признать их истинными. Поэтому Кант и не связывает их происхождение с чувственностью. Между тем, отношение этих принципов к предметам чувств заслуживает дополнительного изучения.
