Он покраснел:
— Может быть, что-то в этом роде, Дэрайес. Но что касается Джайлса, тут другое дело. У меня нет желания что-либо сказать ему теперь, когда он умер. Понимаете, Дэрайес, он мне не нравился, ну, разве самую малость, — он сказал это так, словно признавался в преступлении.
— Это не возбраняется. Мне он тоже не нравился, — сказал я.
— Но я не люблю, когда мне люди не нравятся.
— Нельзя же, чтобы всегда все было так, как вам хочется… Значит ли это, что вы не используете смерть Джайлса в своей книге?
— Во всяком случае не называя его имени и не приводя никаких деталей, которые могли бы навести на мысль о нем. Конечно, это будет убийство, а не несчастный случай.
Я подумал: «Ну что ж, попробуем еще раз», — и вслух сказал:
— Я лично считаю, что это и было убийство, а не несчастный случай.
— Что это? — спросил Азимов.
— Смерть Джайлса.
Он долго смотрел на меня, потом спросил необычно высоким голосом:
— Полиция заявляет, что он был убит?
— Нет, не полиция, я считаю, что он убит. Насколько мне известно, только я придерживаюсь такого мнения. И я пытаюсь найти доказательства, подтверждающие мое мнение. Я хотел бы поговорить с вами об этом.
— Со мной? Я уверен, что он не был убит. Бросьте вы эту идею, Дэрайес.
— Не могу, я подвел его позавчера и должен удостовериться, что это не способствовало его смерти.
— В таком случае, что я должен делать? Играть роль Уотсона?
— Только если я смогу играть роль Холмса, но, судя по тому, как развивались события в последние 24 часа, мне это не по плечу. Я просто хочу, чтобы вы помогли мне восстановить все, что произошло в период между моей последней встречей с Джайлсом и тем моментом, когда я увидел его мертвым.
— Как я могу помочь вам? Я видел его два дня назад, и то мельком, вот и все, если не считать надписывания автографов. И кроме того… — он задумался. — Я не горю желанием впутываться. Стоит стать свидетелем, и бог знает, сколько часов придется потратить с полицией и в суде, а у меня жесткие сроки в издательстве.
Когда он упомянул о жестких сроках, я вспомнил, что в его распоряжении самое большое три месяца, и мне пришло в голову, так сказать, подкупить его.
— Послушайте, — сказал я, — если окажется, что было совершено убийство, а я думаю, так оно и будет, вы можете получить уже готовый сюжет для вашего злосчастного детектива.
— Но тогда вы сами захотите написать его.
— Я? Ни за что. У меня есть более интересные занятия, чем писать глупые детективы. Вы его напишете.
