— У вас есть значок съезда с вашей фамилией, сэр?
Я принялся шарить по карманам в поисках значка, которым меня заранее снабдил мой издатель, и взглянул на обратившегося ко мне мужчину. На нем было что-то вроде формы светло-коричневого цвета с названием отеля, вышитым на левом кармане пиджака, и под ним слово «охрана». Роста он был высокого — около 6 футов, под пиджаком играли развитые мускулы. Волосы — тонкие, светлые, а брови и ресницы такие белесые, что веки казались окантованными красным, а глаза — незащищенными.
— Вот, извольте, — я показал ему значок и приколол его к пиджаку.
— «Дэрайес Джаст», — прочитал он задумчиво. — Вы ведь писатель?
— Да, я писатель, — сказал я, почувствовав легкий укол.
— Я знаю вас, — проговорил он и щелкнул пальцами. — Джайлс Дивор был вашим протеже, не правда ли?
— Я помог ему с первой книгой несколько лет назад, — признался я.
— Он великий писатель. Вы должны им гордиться. Я восхищаюсь его книгой.
— Он будет рад узнать об этом, — заметил я без энтузиазма. Было ясно, что по мнению этого честного, но глупого служащего отеля, я прославлюсь тем, что Джайлс — мой протеже, но я-то вовсе не так рассчитывал войти в историю литературы!
Я поднял руку в знак прощания, но он воскликнул:
— Минуточку! — и схватил лист бумаги со стола. — Не дадите ли вы мне автограф?
Я еще не достиг такой стадии, когда у меня наперебой просили бы автографы, и потому сказал:
— Конечно.
Он расстегнул пиджак и тщательно выбрал одну из ручек, засунутых во внутренний карман, по-видимому, самую почетную. Подавая ее мне, он сказал:
— Мое имя Майкл П. Стронг, если хотите, можно просто Майк.
Я написал: «Майку» — и спросил, стараясь не подчеркивать сарказма:
— Может быть, хотите, чтобы я подписал: «От покровителя Джайлса Дивора»?
— Нет, просто ваше имя, — ответил он простодушно. — Я возьму автограф у мистера Дивора позднее, когда он будет надписывать свои книги.
— Теперь я могу идти?
— Конечно! Большое спасибо, мистер Джаст, — и он радостно помахал рукой.
Я пытался отыскать киоск «Призм Пресс». В тот момент я не сознавал, да и не мог сознавать, что жизнь человека висела на волоске и что все зависело от того, насколько я раздражен.
Несмотря на то, что в принципе я не одобрял крикливую рекламу, все же в киосках продавали книги, а я люблю книги. И как раз, когда напряженность стала спадать, мне наступили на ногу! Может быть, я сам был виноват — я не смотрел, куда иду, — притом в зале толпилось много народу и трудно было не наткнуться на кого-либо.
