— Я знаю, что ты пробила его книгу, Роузэнн. Жаль, что ты не пробиваешь так же усиленно мою. Насколько я понимаю, Джайлс неблагодарен?
— Мы были друзьями, — сказала она. — Я сделала это ради дружбы. Мы были очень хорошими друзьями.
Она замолчала, как будто вспоминая, как это было хорошо, и у меня возникло неприятное чувство, что под «очень хорошими друзьями» она подразумевает, что они были любовниками. Передо мной мелькнуло гротесковое видение: Джайлс продает свое тело в обмен на то, что Роузэнн продает его книгу.
Она взяла меня за руку:
— Знаешь, сейчас трудные времена, и моя «Иволга» одряхлела. Мне надо переоборудовать лавку или перевести ее в другое место, чтобы она продержалась пока я жива… Я помогла Джайлсу, когда он нуждался в этом. Он может помочь мне сейчас.
— Так попроси его.
— Ты попроси. Мне не удается даже поговорить с ним уже более года.
— Я сделаю, что смогу.
И я поднялся на эскалаторе на третий этаж, в зал, где должен был состояться прием, и тем самым упустил шанс ускользнуть.
Купив билет за столиком у входа в зал, я прошел в бар, посмотрел, нет ли там Джайлса Дивора, и, не найдя его, прошел в комнату, где у каждой стены стоял большой стол с закусками. Я подошел к ближайшему, подумав: «Бесплатный обед, неплохо», — и наложил себе на тарелку разной снеди. Найдя свободный столик, я уселся, облегченно вздохнув. Если бы мне дали спокойно поесть, я мог бы еще забыть о безжалостно унизительных для меня событиях этого дня. Есть люди, которые топят свои горести в вине. Я же могу рассеять печаль, поев сухой колбаски.
Но не тут-то было. В то воскресенье ничто не ладилось. Не успел я прожевать первый кусок, как жизнерадостный голос проговорил за моей спиной:
— О, старина Дерзай-Не-Раз! Не возражаете, если я к вам подсяду?
Услышав эти слова, я не глядя узнал Айзека Азимова. Он единственный из моих знакомых, обладающий столь извращенным чувством юмора, что считает смешным подобное переиначивание моего имени. По его мнению, игра слов — это верх мудрости.
— Привет, Айки, конечно, я возражаю, но все равно присаживайтесь.
Между прочим, как бы Азимов не коверкал мое имя, я никогда не злюсь так, как он, если его называют Айки. Поэтому, когда до него дойдет, что каждое «Дерзай-Не-Раз» вместо Дэрайес Джаст влечет за собой «Айки», он забудет о дурацкой игре слов. Всякому другому было бы достаточно двух раз. Азимову на это понадобится 20 лет.
Поскольку эту книгу, пожалуй, можно считать плодом сотрудничества, хотя в качестве автора фигурирует один Азимов, я постараюсь поподробнее описать его.
