– Все, Искандер.
Мансур, улыбаясь, подает зеркало:
– Я догадывался, что ты не русский, брат.
Шутку принимаю, но, когда вглядываюсь в отражение, воспринимаю полностью. М-да. Конечно, не таджик, но явный клиент для московской полиции. Абсолютно естественный смуглый цвет лица, измененный к миндалевидному разрез глаз, выраженная горбинка носа, тонкие восточные усики, переходящие в ухоженную короткую бородку. Себя не узнаю абсолютно. Принимаю от усмехающегося Ахмета шапочку типа тюбетейки, надеваю.
– Ну, как?
Смиренно-скорбное «Иншалла» вызывает дружный смех напарников.
– Нет, Искандер, твой язык – английский. Да и похож ты больше…
– Таки я понимаю, что и без пейсов натуру не скроешь.
Парни опять смеются.
– Точно. У курдов плохо с техническими специалистами. Особенно в области ядерного оружия. Зато в Израиле с ними очень хорошо.
– Где все наши и много бывших советских. А вот шекелей таки совсем мало, на всех не хватает.
– Правильно. В этой роли смотришься органично, Искандер.
– Командир, а в группе, что мы подменяем, есть похожий на меня специалист?
– По логике, специалист у них должен быть. Но это неважно, потому что определение группы будет проводиться по другим параметрам.
– Понятно. Как мне теперь с умыванием?
– Спокойно. Ни в чем себе не отказывай. Грим трое суток выдержит без проблем, да и потом смоется только специальным растворителем.
– Отлично.
Уши начинает закладывать – снижаемся. Вот так незаметно пересекли границу своей страны, уже дозаправка в Азербайджане.
Не знаю, что это был за город – к иллюминаторам не подходили. Пилоты двери тоже не открывали, вдохнуть воздуха субтропиков не удалось. Томительно тянулись минуты, сопровождаемые техническими звуками, проходящими по металлическому корпусу самолета. Гораздо дольше ожидали и разрешения на взлет. Но наконец транспортник взлетел, вернулась ставшая уже привычной атмосфера.
– Парни, через час ужинать, не забудьте про туалет, и будем готовиться к высадке.
Команда ощутимо взбодрила. Первым делом туалет, потом прослушал аудиозаписи. Продублировавший Ахмет удовлетворенно кивнул – посторонних сигналов с борта широкодиапазонный сканер не засек. Перекусив, скидываем в один пакет нераспечатанные блюда пайков, снимаем с первого ящика крепящую сеть. Сначала одежда, каждому свой комплект. Гражданские разноцветные футболки, разнокалиберный пустынный камуфляж, головные уборы – арафатки, очки-консервы, иностранные берцы и «дышащие» кроссовки. Все не новое, но крепкое и чистое. Легкие кевларовые бронежилеты, разгрузки. Страну-производителя определить невозможно. Теперь ящик с оружием. Все знакомое, пристрелянное на полигоне. Потертые «АКС» с арабской вязью, мне и Мансуру «АКМ» с оптикой, пошарпанные магазины, соединенные специальной приспособой парами. Снаряжаем магазины болгарскими патронами, рассовываем по карманам разгрузки. Пистолеты. Мой излюбленный «браунинг хай пауэр» занимает место в кобуре, запасные обоймы ложатся в разгрузку. Крепим на дугах джипов «ДШК», пулеметчики (Кемаль и Мансур) готовят боекомплект. Вооружены мы мощно – лежат еще два «РПГ-7» с зарядами, «Клейморы», ящик немецких наступательных гранат. Три длинные упаковки в первой машине прозрачно намекают о ПЗРК.
