Вся эта ужасная картина бессмысленно и неотвратимо гибнущего города совершенно отчетливо проносится в воображении художника, пока он стоит спиной к городским воротам откопанной Помпеи и смотрит на Везувий, который теперь так спокоен.
И тут Брюллову на мгновение показалось, что он стоит уже не на земле Помпеи, близ Неаполя, а в Петербурге, на Сенатской площади, и там войска выстроились безмолвно, как на параде. И вдруг звучит команда:
— Пли!
Раздается раскатистый залп, и люди, стоявшие рядом с ним, окровавленные, падают на снег. Брюллов пытается бежать и не может, ноги его словно приросли к земле… Еще мгновение — он тоже замертво упадет на запятнанный кровью снег… Брюллов, действительно, застонал. Он и упал бы, если его не поддержал бы Демидов.
— Что с вами, любезный Брюллов?
Но художник уже пришел в себя и тут же стал рассказывать Демидову о своих удивительных видениях и о том, что у него сейчас блеснула мысль написать большую картину, представив на ней гибель Помпеи. Только одно утаил Брюллов от Демидова — видение кровавой расправы на Сенатской площади.
Демидов так увлекся ярким рассказом Брюллова, что тут же предложил заключить с ним контракт на будущую картину, чтобы по окончании работы она перешла в его, Демидова, собственность.
Между тем Брюллов завершил наконец копию «Афинской школы». Она была признана в Риме лучшей копией, сделанной когда-либо с бессмертного Рафаэля.
Теперь, когда он окончил колоссальный труд, после того, как затратил столько времени, чтобы проникнуть в самые сокровенные тайны мастерства великого художника, ибо приходилось, как мы знаем, не просто копировать с оригинала, а многое в нем отгадывать и восстанавливать, теперь Брюллов готов был взяться за кисть, чтобы явить миру собственное творение. И Брюллов приступил к картине «Последний день Помпеи».
Много труда предшествовало работе над этой картиной — неоднократные посещения развалин Помпеи, где художник проводил часы, чтобы запечатлеть в памяти каждый камешек мостовой, каждый завиток карниза.
Брюллов перечитывал описания историков, особенно римского писателя Плиния Младшего — современника и очевидца гибели Помпеи. В музеях художник изучал костюмы, украшения и бытовые предметы той далекой эпохи.
Но главным в подготовительной работе были, пожалуй, не эти кропотливые и, безусловно, необходимые занятия, а великая идея, захватившая ум и сердце художника. Это была мысль о гибели всего прекрасного, и прежде всего человека, под натиском необузданной, жестокой стихии. Эта мысль овладела всем существом Брюллова. Об этом он задумывался еще в те дни, когда царь выслал Пушкина из Петербурга. А когда из России пришла весть о гибели декабристов, он окончательно убедился в существовании дикой и неразумной силы, губящей все передовое, прекрасное и благородное.
