В пути они лишились не только золота и шелка – их ограбили разбойники, они лишились и младшего брата, который тайком сбежал в какую-то деревню в поисках хлеба и не вернулся, они потеряли и младшую сестру, которая умерла от истощения; наконец, они потеряли Фиорентину – ее заколол пьяный солдат, когда она не пожелала отдать ему Книгу Узоров, приглянувшуюся ему. Они даже не смогли похоронить Фиорентину, потому что их прогнали прочь, как заблудшую скотину. Когда же ночью они вернулись на то самое место, то в уличной грязи лежала только залитая кровью Книга Узоров.
«Польша? Не слыхивали никогда. Это где же такое?» – потешались четверо казаков, перебравшись на конях вброд через реку, которая серебрилась мелкой рябью в лучах утреннего солнца и, незлобливо журча, омывала остров, разделявший ее пополам. На этом острове они ночевали, а потом перешли через реку, проскакали по какому-то полю, топча молодые всходы, и устроили охоту на телят, стоявших за изгородью. С воинствующими криками они закололи телят и уже собрались было развести костер, как тут словно из-под земли явился мальчишка-пастушонок. Он беспомощно стоял перед казаками, размахивал руками, показывал на телят и что-то лепетал про Польшу.
– Где же она находится, эта самая Польша? – спросил старик, который в этот момент махал своей грязной меховой шапкой, пытаясь раздуть огонь.
Пастушонок подумал, а потом рукой обвел землю вокруг себя.
Казаки засмеялись.
Он повторил все сначала и на этот раз уже обеими руками провел вокруг себя круг.
Казаки смеялись.
Мальчишка подумал немного, а потом, стараясь делать все точно, стал показывать на все четыре стороны света – так, как его, видимо, научили. Он показал туда, где солнце всходит, туда, где оно в полдень останавливается, потом туда, где оно заходит, и туда, где его никогда не бывает. Потом, наверное, для того, чтобы все стало окончательно ясно, он показал направления, которые находятся между этими четырьмя основными, повторил все свои движения, а потом обвел вокруг себя защитный круг и назвал его «Польша».
Казаки помотали головами, а старик приставил к груди мальчишки железный вертел.
Тот показал вверх, в голубое утреннее небо.
Казаки снова помотали головами.
Мальчонка стоял перед ними босой, в рваной рубахе, в коротких выцветших портках и показывал теперь вниз, на землю.
Казаки заухмылялись. Один из них подошел к плетню, около которого валялся немудреный крестьянский скарб, взял большую лопату, вложил ее парнишке в руки и сказал:
