Пораженная этими словами до глубины души, Лина молча смотрела на Алекса. В ее голове стоял тихий звон.
— Я… не знаю… Не делай этого…
— Чего, солнышко? — прошептал Алекс.
— Пожалуйста, убери руку!
Продолжая нежно поглаживать горло Лины, он несколько мгновений всматривался в ее лицо.
— Кажется, ты не на шутку испугалась, — изумленно слетело с его губ. — Но почему? Не понимаю… Неужели я такой страшный?
— Ты похож на Фрэнка! — с мукой в голосе воскликнула Лина.
Алекс нахмурился.
— На кого?
— На моего бывшего мужа, — буркнула Лина, отведя взгляд в сторону.
Алекс весело рассмеялся.
— Он прикасался к тебе, не спрашивая разрешения?
— Он меня бил, — глухо ответила она.
Смех словно застрял у Алекса в горле.
— Бил? Ты сказала — бил?!
Лина понуро кивнула. Алекс растерянно взглянул на нее, потом произнес:
— Но чем же я похож на него? Ведь я пальцем тебя не тронул, то есть я, конечно. словом, дотронулся до тебя, но не в том смысле!
Она быстро покачала головой.
— Разумеется! Ты не такой. Ты только внешне напоминаешь Фрэнка Во взгляде Алекса промелькнуло странное выражение. В следующее мгновение он скользнул ладонью за шею Лины, обхватил затылок и процедил прямо в лицо:
— Постарайся усвоить следующее: мне глубоко безразлично, кого я напоминаю — Фрэнка или еще какого‑нибудь подонка, — так что не нужно меня ни с кем сравнивать! Я — это я, понятно?
Лина отшатнулась от него, но он крепко удерживал ее затылок, так что отстраниться по‑настоящему ей не удалось. Возможно, из‑за этого перед ее внутренним взором возник образ взбешенного Фрэнка. И пока Алекс цедил фразы, она видела перед собой лицо бывшего мужа — искаженное яростью, с побелевшими глазами, — который, как обычно, осыпал ее грязными эпитетами, прежде чем ударить.
Картина была настолько яркой, что кровь в одно мгновение отлила от лица Лины, и она стала белее мела. Затем перед ее глазами словно замелькали темные мушки, ноги подкосились, и она покачнулась.
К счастью, Алекс вовремя заметил произошедшие с ней перемены и успел поддержать, притянув к себе. Лина сникла в его объятиях, как сорванный лютик, тем самым показав, какое на самом деле она слабое, ранимое и беззащитное существо.
— Что ты, солнышко, что ты, — пробормотал Алекс, поглаживая ее по спине. — Прости меня, я не должен был повышать голос. Может, накапать тебе успокоительного? У меня что‑то есть в аптечке…
Лина вяло качнула головой.
— Спасибо, не нужно. Ты тоже извини меня, мне впрямь не следовало сравнивать тебя с… ни с кем.
