- Будут у меня дети, я их все время буду у моря держать.
"Все время у моря", - отозвалось у него в душе.
Опускался душный вечер. Неясный лунный свет лежал на хлопковых облаках над морем. Куан Мэн и Люси поели в харчевне под открытым небом и теперь брели по Эспланаде. С пляжа они поехали к Люси и долго лежали в постели. Куан Мэн впервые делал это при дневном свете. А теперь они брели по Эспланаде, и Куан Мэн наслаждался приятной усталостью купания, любви и еды.
- Как хорошо, что в бар не надо идти, - вздохнула Люси.
- Хозяин не ругается?
- Чего ему ругаться? Полагается мне выходной или нет?
- Сегодня воскресенье, в баре, наверное, полно и все такое.
- Полно не полно - мне не все равно? Все равно, подумал Куан Мэн. Нам полагается. Нам все полагается, так не все ли равно?
- Мэн, а что ты собираешься делать дальше?
- Не знаю. Скорей всего, то же самое, что теперь.
- Но твоя работа - без будущего. Ты сам так сказал.
- Правильно. А что делать?
- Я не знаю, я не мужчина, - логично возразила Люси. - Только, по-моему, мужчина может заниматься, чем хочет.
- А я вот мужчина, а совершенно не могу заниматься тем, чем хотелось бы.
- Моя беда - я женщина. Женщина ничего не может. Она может только выйти замуж, или завести любовника, или просто с кем-нибудь встречаться. Или в баре работать. Что она ни делает - это все для мужчин. Жена, любовница или просто так. А кем ей хочется, она не может быть.
- А кем ты хочешь быть, Люси?
- Больше всего хочу быть мужчиной.
- Ну! - расхохотался он. - Это уж невозможно. На мое счастье.
- Конечно, вы, мужчины, счастливые. Они прошли несколько шагов в молчании.
- Ты ж не собираешься всю жизнь оставаться клерком?
- Не знаю. А кем мне быть?
Люси посмотрела на него - изучая, прикидывая, прежде чем вынести суждение. Я есть что я есть. Люси все смотрела, но так ничего и не решила. Вот так, подумал он. Все просто. И все трудно.
Так и не решив, что делать Куан Мэну дальше, они пошли в кино. Фильм был китайский, цветной. Один из умопомрачительных фильмов, которые пачками производятся в Гонконге. Про великого рубаку в древнем Китае. Все время кого-то убивали, и ярко-красная кровь так и лила по экрану. На целый донорский пункт бы хватило.
А выйдя из кино, они опять очутились в обыкновеннейшем модерновом Сингапуре. Куан Мэн терпеть не мог этот переход в действительность. Особенно днем. После целлулоидной мечты солнце бывало уж совсем невыносимо ярким, резало глаза и действовало на нервы.
