Но наверняка никто и ничего не знал.
Ли говорил себе: «Я погиб в Йорке под колесами грузовика, который меня раздавил всмятку. Так почему же я снова оказался здесь?»
Очевидный ответ заключался в том, что его возвращение в амфитеатр вместе со всеми этими людьми является своего рода испытанием.
Но какого черта им от него нужно?
Может, он в чем-то согрешил в прошлые годы? Может, он должен оказать кому-то услугу или хотя бы извиниться перед кем-то, кому он причинил вред?
Но кому?
Он же, в общем, покладистый парень. Большой, мягкий, злобы в нем не больше, чем в щенке. Он относится к тому типу людей, о которых вспоминают в первую очередь, когда речь заходит о славных ребятах.
И тем не менее он убежден, что его подвергают испытанию. И если он его не выдержит, то в хорошенькое же местечко он попадет! А если выдержит, если сделает то, чего от него ждут, то что тогда? Вероятно, его пошлют прямиком в рай?
Ли сделал глоток из ледяной банки.
Вот это да!
Что ж, поплывем по течению. Будем держать ушки на макушке и, когда наступит критический момент, сделаем то, что надо.
Он поднял глаза, стараясь защитить их от слепящего солнца. Может быть, этот сверкающий на небе диск – на самом деле есть Божий глаз? Наблюдает за ним. Следит за каждым движением. Взвешивает каждый поступок. Читает его эмоции, как будто они написаны на сердце, читает легко, как юрист читает в контракте то, что напечатано самым мелким шрифтом.
Возможно, его добрые дела взвешены вместе с плохими. Как у тех дохлых египтян? Когда Ли было четырнадцать, он видел гробницы в Долине Царей и собственными глазами рассматривал роспись на стенах. Эти изображения, сделанные три тысячи лет назад, запечатлелись в его памяти, будто отпечатались на сетчатке глаз. Он стоял в прохладной душной гробнице, а его глаза не отрывались от изображения мертвого египтянина с трупно-зеленоватым лицом, чье тело было обмотано белыми бинтами. И еще там был бог смерти Осирис, который взвешивал дурные и добрые дела мертвого. Добрые – на правой чаше весов, злые – на левой. «Я мертв, – думал он. – И это – Испытание». Ли видел, как к нему уверенными шагами направляется Джад Кэмпбелл. «О'кей. Ли, старина, – сказал он себе. – Думаю, твое Испытание начинается».
