Все изменилось. А ведь начиналось так хорошо! Когда родилась Марлена, они договорились, что через двенадцать месяцев жена вернется на работу, а он возьмет положенный по закону двухмесячный отпуск по уходу за ребенком и даст Марлене то, чего никогда не давал ему отец.
Теперь два месяца отпуска подходят к концу, и он ждет возвращения на работу так, как другие ждут отпуска на Сейшелах. Его все это уже достало. Он непременно должен выйти на работу, вернуться к шефу, которого ненавидит, и составлению документов, которые никто не читает.
Зато у него будет перерыв на ланч, и он возьмет книгу, купит в ларьке у турка бутерброд и спокойно почитает в парке на лавке. Он мечтает вернуться к периоду ПНМ, то есть «перед нашей Марленой».
В жизнь ПРМ, то есть «после рождения Марлены», он совершенно не вписывается.
Еще никогда ему не было так одиноко, как в эти два месяца. Он часами остается наедине с ребенком, не получая взамен ничего, кроме нескольких бессмысленно счастливых младенческих улыбок. Марлена просто есть, и она все время чего-то хочет.
Он обожает эти улыбки и любит дочку больше всего на свете, он очень хотел детей, и жена этого хотела, но он даже не представлял, что это такое — иметь ребенка. Может, потому что в ДНК мужчин отсутствует какой-то ген? Но если этот ген, несмотря на эволюцию, по-прежнему отсутствует, возможно, он мужчинам не нужен?
Или эволюция ни при чем, и он просто воспроизводит модель своей семьи и поведение отца? Но если так, почему точно так же думает пятидесятичетырехлетний Бертольд, который, как и он, по неведению ввязался в этот бессмысленный эксперимент с двухмесячным отпуском для отцов?
А ведь у Бертольда совсем другая семейная модель. «Такое могли придумать только мстительные женщины, импотенты или бездетные члены правительства», — говорит Бертольд, ссылаясь на опыт своего отца. Тот получил богатое наследство — десятка полтора каменных зданий в Берлине и Франкфурте, и ему не к чему было работать. И все же воспитывать ребенка он предоставил жене. «Выдержать такое, не утратив душевного равновесия, сохранив достоинство и не сойдя с ума, способна только женщина», — утверждал отец Бертольда, который явно знал, что говорил, так как произвел на свет восьмерых детей.
Вот и теперь свою жену он, как подчеркивает каждый раз, «уважает, обожает и со всей ответственностью и без опозданий финансирует». Когда-то Бертольд относился к этому патетическому утверждению, которое отец каждый год повторял за рождественским ужином, как к вызывающей оскомину байке нахального самца. Но последние шестьдесят дней радикально изменили его взгляды, и теперь он полностью с отцом согласен.
