— Да, я заметил, как она пристально меня рассматривала, когда я за вами заехал. Я уж не говорю о допросе, который мне устроил ваш отец.
Тут он с изумлением заметил, что с ее лица сбежала улыбка, а все черты вдруг резко заострились.
— Да, — напряженно проговорила она, отступая от его жаркого прикосновения. — Ну, до свидания. Увидимся утром.
Она быстро отперла машину и села за руль.
Джаред остался стоять на месте, глядя, как Алекс выводит машину из гаража, и пытаясь понять, какие его слова так круто изменили ее настроение. Если бы он знал, что какая-то неловкая фраза может это сделать, он не стал бы ее произносить. Пожав плечами и решив не думать о ее проблемах, а сосредоточиться на собственных, которых у него больше чем достаточно, он направился к своей машине, намереваясь поскорее ехать домой, чтобы там ненадолго заснуть перед началом очередного рабочего дня.
В этот вторник днем у Джареда состоялась намеченная встреча с несколькими шейхами — владельцами нефтяных месторождений, которые искали новые рынки сбыта. Алекс снова была на посту.
Темные глаза гостей смотрели на нее с восхищением, к которому примешивалось изумление, что женщине доверена охрана такой важной персоны. Один из мужчин, Рашид Халим, рассматривал Алекс с гораздо большим интересом, нежели просто с восхищенным любопытством. Она старалась не смотреть в его сторону во время переговоров.
Чего Алекс не заметила, так это реакции Джареда на взгляды Рашида: он был явно недоволен тем, что его собеседник думает о чем-то кроме предмета их встречи. Он дождался, пока его гости перейдут из комнаты переговоров в соседнюю, а потом высказал Алекс свое недовольство.
Отправив Криса с каким-то поручением, Джаред едким тоном заметил:
— От вас вечно можно ждать сюрпризов, Алекс.
— Да?
Решив, что она тоже больше не нужна, Алекс уже направилась было к двери, когда возглас Джареда заставил ее остановиться.
— Черт подери, извольте смотреть на меня, когда я с вами разговариваю!
Алекс резко развернулась и, сверкая глазами, ответила с нескрываемой яростью:
— Я готова терпеть ваши истерики, мистер Темплтон, и даже ваши старомодные идеи насчет того, что место женщины — у кухонной плиты. Но я не позволю — слышите: не позволю! — разговаривать со мной в таком тоне! — Ее голос, ставший вдруг пронзительным и резким, терзал его слух. — Я росла с четырьмя братьями, всю юность терпела мужской шовинизм и решила, что, когда окончу академию, больше не допущу подобного отношения, тем более от такого глиняного божка, как вы!
