Итак, признаюсь: единственное, чего я не ем, так это сыр на макаронах! Я знаю, что для нас, итальянцев, это идеальное сочетание, паста с соусом плюс тертый сыр. Но мне он не лезет в горло, так как получается, что у всех соусов одинаковый вкус!
После перышек на наших тарелках остался чудесный и более чем соблазнительный слой соуса: я не устоял и предложил моей сотрапезнице проделать то, что строжайшим образом запрещает этикет, но в некоторых случаях является единственным выходом: собрать весь этот божественный остаток кусочком белого хлеба и отправить его в рот. Для меня является преступлением позволить унести тарелку, не погрузив в нее несколько ломтиков хлеба, готовых впитать в себя остатки соуса. Таким образом, чтобы не испытывать чрезмерного смущения, я решил, что должен убедить Элизабет проделать то же самое, и, к моему удивлению, она охотно согласилась и предприняла атаку на соус.
Мы уже одолели первую половину нашего ужина, и благодаря сентябрьскому теплу и прежде всего зажигательному воздействию перцев, домашнему вину и тому факту, что Элизабет с удовольствием поглощала все, что угодно, я почувствовал себя совершенно расслабленным.
Именно в этот момент Рим презентовал нам одну из тех картинок, которые можно наблюдать только здесь: за двумя удаленными столами два господина среднего возраста начали спорить на повышенных тонах; через некоторое время оживленный обмен мнениями сменился возбужденными пререканиями.
Раскрасневшиеся щеки спорщиков свидетельствовали об их опьянении, естественно, взоры всех посетителей траттории – перепуганных туристов и римлян, готовых насладиться этим спектаклем, неизбежно обратились на них. Как известно, в Риме все легко выходит за рамки…
Оба поднялись во весь рост с видом людей, пришедших сюда, чтобы затеять драку, обрушивая друг на друга самые выразительные оскорбления в лучших римских традициях, взывая к памяти матерей и предков, и чем дальше, тем больше. Бедная Элизабет, казалось, перепугалась при мысли о кровопролитии; но я-то знал, что они никогда не подерутся. Оба все больше приближались один к другому, однако же избегали прикосновений и призывали присутствующих, ради Бога, остановить их, в противном случае они поубивают друг друга. Но финал оказался разыгранным как по нотам: неизвестно откуда материализовались четыре здоровяка, которые схватили двух буянивших пьянчужек, успокоили их, как детей, и, налив им красного вина, предложили скрепить мир рукопожатием, а затем вывели их из ресторана под белые руки.
