Каждый убивал [Журнальный вариант] | страница 54

Для блезиру надо будет, конечно, поискать сбежавших… Но шансов… И то подозрительно, что шофер так быстро попался… Олега сдал мгновенно… Вот если бы напарника-убийцу найти, да умело его допросить, сделку с ним заключить, чтобы он сдал дочуру Бизяева…

Размечтался…

Глеб наливает не зная какую по счету рюмку, опрокидывает, но опять — ни в одном глазу. Водка действует как вода на огонь — гасит злобное возбуждение, оставляя после себя полную разруху.

“Бизяева допросите!” — снова бьют в мозг слова Анжелы.

Так вот пусть она и “допросит” его. Хочешь справедливости — флаг тебе в руки. Идея взбудораживает. Терпкая смесь радости и мстительности опьяняет. Наконец-то! И, не глядя на часы, Глеб набирает на мобильнике имя Анжелы, вчера занесенное в телефонную книгу.

“Спать! Спать!” — вслух бормочет Анжела, выходя из лифта. Не хватило сил на то, чтобы ногами пересчитать сто семнадцать ступенек, ведущих к квартире. А ведь дала себе слово всегда делать это упражнение. Только регулярность предполагает пользу от маленькой физической нагрузки. На фитнес надо выискивать время и, главное, — настроение. При мерехлюндии, равнодушии или когда через силу — никакие занятия впрок не идут.

Через “не могу” сосредоточивается: ключ вставить наполовину, повернуть по часовой стрелке на сто восемьдесят градусов, вдавить вглубь и сделать полный оборот. Не обращая внимания на трепыханье в зажатом под мышкой клатче, она входит в прихожую. Кто бы ни звонил — пошел к черту! Если очень надо — терпи до завтра.

Она скидывает туфли, связку ключей вешает на специально вбитый крючок — чтобы потом не искать их по всему дому… Эх, сразу бы в койку! Нельзя. Поберечь надо свою обертку. За ночь и шифоновая туника помнется-порвется, и намакияженная кожа лица скукожится. Платье-то ладно — дорогущее, но заменяемое. Да оно все равно уже везде выгулено — на люди снова надевать стремно… Но его после чистки можно отдать, например, на благотворительную распродажу, которые косяком сейчас устраивают жены разных русских форбсов. Другое дело — эпидермис. Если его не холить, не лелеять, то будешь совсем беззащитной и перед окружающей средой, особенно злобной к молодой женщине, и перед неуговариваемой силой времени. Не постой за клин, не станет и кафтана.

И вот уже подушечки восьми пальцев вслепую, как по компьютерным клавишам, постукивают по голому лицу, очищенному от туши-теней-пудры-румян. Вбивают крем в носогубки и едва, но все же заметные куриные лапки у внешних уголков глаз. Приходит блаженное состояние равенства самой себе. Редкое. Жаль бросать его в бездну сна.