Каждый убивал [Журнальный вариант] | страница 29

Похватав с полок намеченное, Глеб с хрустом откусывает попку у длинного багета и встает в хвост первой же очереди в кассу — потом выясняется, самой медленной. С ним всегда так… Смахивая острые крошки, приставшие к замку бежевой куртки, он понимает, что Никина мать сразу почувствовала или, может, догадалась: дочери больше нет. Знает, кто и почему? Она уже приехала с таким лицом… Немудрено, что он не распознал ее, когда рассматривал фотки с недавнего дня рождения малютки. На снимках была яркая энергичная женщина, когда с ребенком на руках — вылитая мадонна с младенцем. Тревога в глубине глаз, но ведь мать всегда беспокоится за свое чадо… Анжела поправила: объяснила, что это та самая бабушка, которая от настоящего горя так молчаливо переменилась.

— Молодой человек, тут у нас не кушают! Сожрать хочешь, чтобы не платить?! — кричит невысокая тощая бабенка в синем фирменном халате, только что отвлекавшая кассиршу от работы.

Менеджер какой-нибудь. Явно недотраханная. Совсем, видимо, озверела. Кого это тут муштруют?

— Я тебе говорю! — мелкая начальница проталкивается к Глебу и хватает его за рукав.

От неожиданности у него включается автопилот, укоренившийся со времени давней командировки в Чечню: он бросает остаток багета в свою корзинку, резко хватает правой свободной рукой запястье напавшей и заводит ей за спину. Взгляд на часы. 20:15 — фиксирует он время для гипотетического протокола.

— А-а-а!!! Режут! Охрана! — тетка визжит как сирена. В ушах аж звенит.

Опомнившись, он освобождает костлявую конечность и показывает красные корочки подбежавшему бугаю в черном.

— Так ты еще и ментяра! — орет бабка. Работает на публику. — Граждане, будьте свидетелями! Не защита, а бандформирование! Все вы — евсюковы!

В голове как будто лопается сосудик, на глаза наползает темнота, прореженная вспышками крошечных звездочек. Корзинка с продуктами, с недоеденным хлебом падает на пол, Глеб вырывается из толпы и — вон из магазина!

Его никто не задерживает.

Разбушевавшаяся злость, как попутный шквал ветра, гонит домой.

Опять не сдержался! Но ругать себя совсем не тянет. Мысль даже шага не делает в сторону самобичевания. Хватит! Он честно работает на всех этих людишек, а они… Доказательства правоты вот они, прямо на поверхности лежат, о них даже пишут в газетах, хоть сколько-нибудь объективных, но кому они нужны?

Кто его выслушает?

Никого у него нет.

Один-одинешенек.

Початая бутылка водки из пустого холодильника слегка затуманивает сознание, но ярость не унимается… Глеб нашаривает пульт телевизора, вздернутого под потолком. Вика его купила, чтобы не так скучно было в одиночестве готовить еду и потреблять ее. Тоже в одиночестве — он-то сутками пропадал на следствии. А когда вдруг оказывался дома, то не спорил, старательно пялился в ящик и даже комментировал картинку, особенно если там демонстрировали красивых телок — в реальности ведь приходилось иметь дело в основном с вонючими алкоголичками. Сегодняшние ухоженные дамочки — редкое исключение.