Каждый убивал [Журнальный вариант] | страница 19

Поношенное лицо старикана смотрит в окружающих как в зеркало. Вопрошает: понимают ли они, с кем имеют дело?

Анжела даже всматривается, чтобы сообразить, кто он, но никакое более-менее известное имя не пристает к нелепому образу. Люди, кое-как отличившиеся в прошлом, часто не осознают, что сегодня никто не обязан их узнавать. Борьба за место в людской памяти идет ежесекундно, и если то, что ты когда-то сделал, народу не пригодилось, то суетись теперь сам…

Скосив глаза на Анжелу и намекающе остановив на ней свой липкий взгляд, самозваный свидетель замолкает.

А она… Заинтересованность Глеба, которую заметила бы и не такая уверенная в себе особа, как Анжела, и то, что ей почему-то не захотелось удерживать между ним и собой привычную стенку — то есть намек на некоторую взаимность — помогает ей уловить: следователь не намерен от нее отделываться. Она садится поглубже на стул, демонстративно уложив ногу на ногу. Будут тут еще всякие старперы командовать! Тоже мне — свидетель… Что он мог видеть?! Да без меня… Без меня никто же не найдет убийцу!

Взялась за гуж — и что-то зашевелилось. Анжела напрягается, и — бац! Как подтверждение того, что она вышла на след, снова вспоминается аммиачная вонь… Не душок в спальне, где перепеленывала Ульяшку, а то, что унюхала в комнате с разбросанными кирпичами. Откуда там этот запах? В кесьлевском “Коротком фильме об убийстве” под приговоренного во время казни ставят таз — мочевой пузырь самопроизвольно опорожняется при повешении…

Было удушение? Нужно, чтобы ковер исследовали. Если там обнаружат Никину мочу…

Не каркай! — обрывает себя Анжела. Может, все-таки ее похитили с целью выкупа… Может, от Никиной матери чего-то хотят…

— При посторонних говорить не буду! — громко объявляет старикан и пятерней приглаживает волосы. От темечка ко лбу. Яркая одежка прикрывает старость, длинная прядь, отращенная на затылке, камуфлирует лысину.

Можно бы и уважить борьбу человека с природой, если б эта междоусобица делала его спокойным, мудрым, самодостаточным. А так… Важничает, шебутится, сердится… У кого желчь во рту, тому все горько. Злой старикашка.

Анжела складывает руки на груди и хладнокровно ждет, что будет…

— Я щас вернусь, — разряжает ситуацию Глеб, строго, но без укоризны взглянув на Анжелу.

— Ну, что вы видели? — приобнимает Глеб старикана, выводит его из кухни и из квартиры, все еще не освобожденной от расследователей, по дороге предупредив коллег: — Покурю на свежем воздухе. Следите, чтобы они тут друг с другом не общались.