— Логично. — Марта покивала. — И ты решила все-таки заглянуть в спальню?
— Нет. Я решила шуметь погромче, чтобы они услышали и сами вышли. Их объяснения меня не волновали! Пойми, мне было просто ужасно любопытно, что же это за особа, с которой он столько лет! Я громко захлопнула входную дверь, напевая, повесила плащ на вешалку, надела домашние туфли и понесла сумки с продуктами на кухню, топая как можно громче. А на кухне оказался Тьерри. В одном полотенце на бедрах и с подносом в руках, на который он выкладывал из холодильника все подряд. «Привет, мам»! Как ни в чем не бывало! Я говорю: что это значит? кто у нас в гостях? почему ты не предупредил? А он: «Ой, мам, мы сейчас перекусим и уйдем с барби». Я говорю, значит, ее зовут Барбара? Он поморщился. «Не бери в голову, мам! Они все барби! Мы уже уходим»! Подхватил поднос и уволок наверх в свою комнату. Я занялась готовкой. Через какое-то время слышу шаги по лестнице, потом — в гостиной. Но не оборачиваюсь и не выхожу. Слышу шепот, и — хлоп — входная дверь.
— То есть ты эту барби не видела?
— Нет. Ни я ее, ни она меня. И сейчас думаю, что вполне можно было бы все забыть, как будто ничего не было! А я взяла и выложила все вечером Даниелю. Вот зачем я это сделала?! Можно еще сигарету?
— Бери, не спрашивай. И про дежавю тоже выложила?
— Ну да… Даниель ведь последние годы совсем не гулял. После того как наша Сесиль вышла замуж. Я решила, все, кончились его походы. Потом Сесиль родила, и он стал таким счастливым дедом. Обожает малышку! Вот я и рассказала. Думала, посмеемся.
— Посмеялись?
— Мы-то посмеялись. Правда. Только, когда среди ночи заявился Тьерри, никому уже было не до смеха… Оказалось ведь, что Тьерри тоже заставал отца с бабами, но молчал из мужской солидарности и от жалости ко мне… Всем досталось, мне тоже…
— Тебе-то за что?
— Отца я ему плохого подобрала. Разве не ясно? Теперь Тьерри ни с кем из нас не разговаривает, из своей комнаты не выходит, с нами демонстративно не питается. А Даниель опять загулял. Причем у него завтра день рождения… А, ладно! — Я махнула рукой и посмотрела на двери кафе. — Ну и где наша красотка? Что они там, пекут, что ли, эти самые пирожные?
— Давай еще по глоточку. — Марта взяла бутылку и стала наливать.
— А который час?
Она вывернула ко мне свое запястье.
— Почти полпятого? Слушай, Марта, наверное, он догадался, что я могла пошустрить с его мобильным, и отменил рандеву.
— Очень может быть. Но я готова сидеть с тобой сколько угодно, если ты все-таки решишь его дожидаться. Тем более что наши пирожные еще в печке.
