— Но мы же накануне вечером все сажали и полили сильно. Бабушка сказала, что утром не нужно, а то болото будет.
— Ну раз бабушка сказала!
— Ма, шла бы ты в дом. Холодно еще, простудишься. Я все-таки в свитере.
Я внимательно посмотрела на него и сказала:
— Не нравишься ты мне. Ты хоть сегодня спал? Или до рассвета читал Бодлера?
— Ха! Вчера — папа, сегодня — ты, чем вам Бодлер не угодил? — Он поставил лейку, обнял меня за плечи — снова отцовский жест — и повел в дом. — С вами, пожалуй, уснешь. Резвятся, как Ромео с Джульеттой!
Я вздрогнула и отстранилась.
— Так слышно было?
Он быстро нагнулся и чмокнул меня в висок.
— Ма, ну извини! Ну вырвалось… ну… ну мы все взрослые люди! Может, я вам завидую… — И отвел глаза.
Я шагнула к ближайшему стулу у обеденного стола и села. Он опустился рядом со мной прямо на пол и, снизу вверх заглядывая мне в лицо, заговорил:
— Ма, ты не обижайся! Я вас совсем не осуждаю! Я просто не думал, что ты с ним… вы с ним до сих пор, ну… в общем… — Он развел руками. — Я же знаю, ну и ты знаешь, что у него там, в общем… другие женщины! И потом, раньше в комнате, которая между вашей спальней и моей, жила Сесиль. Музыка у нее, у меня… Ну у меня, чтобы не слушать ее попсу… Два года она не живет с нами, комната же пустая, а я музыку не очень…
— То есть все так слышно?!
— Ма. — Он вздохнул. — Слышно, когда ночью шумит вода в вашей ванной. И не надо большого ума, чтобы понять, почему она шумит среди ночи. По нескольку раз. Ма, ну не обижайся. Ну что ты молчишь?
— Голоса в ванной тоже слышно?
— Еще как… — Он уставился в пол.
— В конце концов, мог бы давно мне сказать, что вода ночью тебе мешает.
Тьерри резко вскинул голову и округлил глаза.
— Ма! Да не мешала она мне никогда! Просто, когда Сесиль вышла замуж и мне стало регулярно слышно вашу воду, я даже и не сразу-то сообразил… Потом, конечно, забавно было, даже скорее удивительно, что мама с папой…
— По-твоему, мы уже для этого слишком старые? Или что я знаю, что у него есть другие женщины, но все равно…
— Ма! Мама! — Он схватил меня за руки. — Все! Хватит. Пожалуйста. Проехали эту тему. Вставай. Давай, будем готовить завтрак и поговорим про Бодлера.
— Про Бодлера?
— Да, пока не проснулся отец. Я пока не готов обсуждать это с ним. Сам еще до конца не решил.
Он рывком вскочил с пола, прошелся по кухне, открыл холодильник и, заглядывая в него, сообщил:
— Не могу я больше заниматься этой культурологией. Тошнит. И перспектив никаких. Мертвечина все это.
