Матросы с винтовками в руках одеты по первому сроку, и вид имеют совершенно нерабочий. Они сейчас -- орлы. Соколы. Морские ястребы. Даже первогодки выглядят молодцевато и грозно.
Вот, наконец-то, подваливает паровой катер. Такой же, как и наши "Синоп" с "Навариным". По существу это обычная шлюпка для сообщения с берегом или другими кораблями в порту, просто движущаяся не силой гребцов, а приводимая в действие немудрёной паровой машиной. Как мне сказали, французы выпускают их серийно и нынче они очень распространены как в торговом флоте, так и на военных кораблях. В волнение в них крайне неуютно, а скорость в шесть-семь узлов достаточна для перемещения по гаваням и рейдам, потому что о применении их в качестве боевого средства проектировщики даже не помышляли. Разъезжать по защищённым акваториям и выходить в торпедную атаку -- это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Если не лукавить, то у России вообще нет сейчас Черноморского флота. Его изничтожили после Крымской войны -- таковы были условия мира. Пару броненосцев береговой обороны, построенных по проекту адмирала Попова, моряки не одобряют, потому что их круглые, если смотреть сверху, корпуса, вихляют на ходу и начинают вращаться при стрельбе из собственных пушек. Зато Турция имеет от восемнадцати до двадцати двух броненосных кораблей. Почему такой разброс? Так это зависит от того, кого кем считать. И где оно плавает, потому что в Красном море тоже имеются морские силы, и в Дунайской флотилии защищённые бронёй корабли в наличии имеются. В том числе, и способные на морской переход.
Хотя, уже на семь меньше -- нашими трудами. Измаил Максимович сейчас поглядывает с "Чесмы" в сторону восьмого -- живо представляю, как плотоядно поблёскивают его восточные глаза.
Макаров лично спустился на нижнюю площадку трапа и разговаривает с человеком в феске. Впрочем, все прибывшие в фесках. О чём речь -- не слышно. Да и не по-русски они беседуют. К тому же волны плещут, заглушая слова.
Вот наш командир взял пакет, вскрыл, прочитал, отдал вестовому. Сделал ручкой и поднимается обратно на борт. Если я не ошибаюсь, только что на моих глазах несколько раз были нарушены: морская вежливость, этикет и правила хорошего тона. Ну те-с - ну те-с.
Катер уходит -- ему ещё час возвращаться к "Ассар-и Шевкету", а мы так и лежим в дрейфе.
- Чего турки от нас хотели, Степан Осипович? - Писаревский по праву раненого полагает, что несдержанность будет ему прощена и позволяет себе проявить нетерпение.
