То отставая, словно от усталости, то вновь догоняя караван, Гордон внимательно следил за остальными пастухами. По вполне понятным причинам заводить с ними беседу он не собирался. Но, на его счастье, ни один из киргизов даже не попытался заговорить — ни с ним, ни с кем-либо из своих товарищей: похоже, они и в самом деле еле держались на ногах. На воротах их никто не окликнул, а стража просто не удостоила караван вниманием. Здесь повсюду горели факелы, но вряд ли кто-то смог сказать, что худой загорелый киргиз в длинном плаще и мерлушковой шапке — на самом деле не кто иной, как Аль-Борак. В этом наряде Гордон даже не походил на европейца.
Киргизы пробирались сквозь толпу. Несмотря на поздний час, здесь было шумно и людно. Торговцы зазывали покупателей, прохожие болтали и кричали, не обращая на караванщиков никакого внимания. Воспользовавшись суетой, Гордон отстал и затерялся в толпе. Здесь было много таких, как он — пастухов в войлочных плащах, которые бродили по улицам, глазея по сторонам. Этот город казался им непостижимо величественным.
Йолган не походил на другие города Азии. Как гласит легенда, сотни лет назад дьяволопоклонники, изгнанные из своей страны, пришли в эту долину, не отмеченную ни на одной карте, и построили здесь город. Прежде долину населяли Черные киргизы — дальние родственники киргизов Исык-Куля, наиболее свирепые из многочисленных киргизских племен. Сейчас в жилах населения Йолгана была в разных пропорциях смешана кровь Черных киргизов и переселенцев-дьяволопоклонников.
Несколько раз Гордон видел служителей этого культа, правящую касту Йолгана. Эти высокие люди походили на монголов, но не настолько, чтобы говорить о родстве, а чисто выбритые головы заставляли вспомнить тибетских монахов, однако их религия даже отдаленно не напоминала буддизм. Они действительно поклонялись дьяволу и не скрывали этого. Их храмы, алтари и гробницы разительно отличались от любых культовых сооружений, которые Гордону когда-либо доводилось видеть.
Впрочем, сейчас у него не было времени ни на размышления о происхождении этого народа, ни на то, чтобы любоваться городской архитектурой. Он шел прямо к огромному каменному зданию, которое стояло у самого подножия горы Эрлик-хана. Никто не пытался остановить Гордона, никто не пытался с ним заговорить. Американец поднялся по ступеням, каждая из которых была шириной не менее ста футов; опущенная голова и вялая походка делала его похожим на странника, утомленного долгим путешествием. Как и городские ворота, огромные бронзовые двери храма были открыты и никем не охранялись. Скинув сандалии, Гордон вошел в огромный зал. Слабый свет медных масляных светильников едва разгонял темноту.
