— Кран сорвался, прокладки старые… — объясняла Марина юноше под осьмнадцать, а тот смотрел непонимающе.
— Вы — Марина? — спросил наконец он.
Марина кивнула:
— А вы — сантехник?
Глаза осьмнадцатилетнего юноши выражали абсолютное недоумение, а потом он расхохотался: «В некотором роде»; назвал ее адрес, имя и дату. Сказал, что любит за деньги. Что был вызов на этот адрес, и что если ей не жаль времени, а за час он получает сто пятьдесят баксов, то…
— Погоди-погоди, — Марина схватилась за голову. — Какие доллары, какие вызовы? Тебе сколько лет? И вообще, я никуда не звонила…
— Но адрес-то ваш, — упорствовал юноша.
— Может, кто-то пошутил? — недоверчиво покачала головой Марина.
— Может, — ответил Порномальчик, — но, если так, я могу взять с вас вполовину меньше…
…Марина села на стул и начала тереть виски.
— Послушай, мне тридцать три, я сегодня вспомнила, понимаешь, вот, тридцать три, мой экс-любимый — моральный урод, я сегодня поняла, ну, что еще, у меня скучная нормально оплачиваемая работа, две несчастных подруги и дрянная сантехника, я ничего не хочу, а тут вот приходишь ты и несешь какую-то чушь…
А Порномальчик вдруг сказал:
— А знаете, я на самом деле подрабатываю. Я ведь в Политехе учусь, а сам с Казани; просто жрать хочется, а баб… ну, женщин… одиноких, много… Вот устроили друзья в агентство…
— И скольких ты за день осчастливливаешь? — безэмоционально поинтересовалась Марина.
— Ну, когда как: обычно — двух, в выходные — до трех-четырех доходит. Четыре уже многовато.
— А-а-а… — протянула она. — Силен. А заразиться не боишься?
— Нет, — улыбнулся Порномальчик. — С этим проблем нет: профилактика. Вообще, если хотите, можно бесплатно — вы мне нравитесь.
— А ты мне — нет. Уходи быстро, — сказала Марина, вставая. — И дорогу сюда забудь. Все ясно?
Когда дверь захлопнулась, Марина забормотала почему-то «Отче наш», но, не получив облегчения, раскрыла окно: там, за стеклом, шел дождь, а под дождем шагал вникуда политехнический Порномальчик. Дождь слушал и небезызвестный Моральный урод, называя его «осадком»; но пели уже какие-то птицы, и Марина знала, что ради этих вот самых штук — разбивающихся вдребезги капель, негромких трелей и волнующих запахов просыпающейся весны — живет то ли на плоской, то ли на круглой, но всегда возлюбленной и влюбленной Земле. И только для этих моментов!
