«И он всё ещё бежит за совершенным шаром» — таков был иронический комментарий Уэллеса, предвосхитив на столетие наше собственное неодобрение индустриально-потребительского общества.
Первым, кто противопоставил понятия природы и искусственности не просто с концептуальных, интеллективных и моральных точек зрения, а в основном с феноменологической точки зрения, был Кормош Маремш. В своём исследовании органичности, «Восприятие и Природа», работе основополагающей важности как для изучения биологии, так и для понимания искусства, путём долгого и скрупулёзного анализа технологии, в которой он прослеживает эволюцию органичности в целом, он приходит к следующему её определению: «непрерывная борьба человека за главенство над хаотичной обречённостью природы с целью сделать её постижимой и просматриваемой». Начиная со дня, когда человек впервые взял камень, чтобы хранить и использовать («первый реальный человеческий жест»), он описывает направление и постепенное преобразование примитивных инструментов и бытовых вещей в промышленно производимую и ориентированную на потребителя технику наших дней. Он видит в развитии изготовленных предметов медленное проникновение языка, который мало помалу меняет их функцию, производя всё более и более абстрактные формы. Тогда как природные объекты не имеют никакой другой функции, нежели существовать в себе, той, которую они выражают морфологически своим единством внешности («самопредставление» Портманна[15]), изготовленные вещи нуждаются в двух факторах эффективности, один из которых механический, а другой символический. «Наравне с механической функциональностью, — пишет Маремш, — человек всегда склонен выбирать для вещей, которые он делает, решение, которое будет самым богатым по информативности, наиболее наполненное смыслом. И таким образом язык предметов подвергся развитию, сравнимому с развитием языка слов: он уже имеет свои собственные грамматику, синтаксис и риторику». И ещё: «История технологии показывает нам постепенное преобразование вещей для использования в объекты обладания, принадлежностей, которые убедительно являются механическими, в ритуально- и абстрактно-лингвистические инструменты».
Если Маремш видит эту эволюцию как результат экономической и политической борьбы, психолог Вольфганг Келлер считает, что он может выделить в ней некоторые психологические причины, свойственные идеативному процессу. Особенно он отмечает то, что называет «геометрическим импульсом», который фактически является названием его недавно изданной книги.
