— А вам необходимо приезжать сюда?
— И да, и нет. Каждый год я решаю, что не поеду, а потом меняю свое мнение. Через несколько дней — день рождения моего отца. Ему нравится раз в год собирать вокруг себя всю семью: сыновей, дочерей, внуков… Не так уж часто он просит об этом.
А одна из его внучек будет отсутствовать! Дочь Доминика. Так вот что имела в виду Сильвана, говоря, что семья для него — словно острый нож. Как трудно, наверное, ему каждый год приезжать к отцу.
— А на следующий день после этого я вернусь в Рим. И приеду сюда лишь на следующий год. Вина или воды? — Он взял бутылку вина. — Из Сардинии. Вам понравится. Легкое, но не такое сухое, как ваше «Порто Кастелланте Бланко».
Доминик поднял бокал и тут заметил, что рукав его рубашки высоко закатан. Он поставил бокал и начал опускать рукав.
Неожиданное действие привлекло внимание Изабеллы к сморщенной коже на его руке.
— Не надо. Не опускайте.
Его рука замерла.
— По крайней мере, из-за меня, — сказала она спокойно, отвела взгляд и стала смотреть на парк, подставив лицо легкому ночному бризу.
— Когда вы произносите вежливые фразы — это заученная привычка или врожденная вежливость?
Она повернула голову и взглянула на него, с удовольствием отметив, что он оставил рукав закатанным. Кожа на его руке была коричневой и сморщенной до середины предплечья, но его сильные руки были безупречно красивы.
— Это долгая история, — сказала она.
— А я никуда не тороплюсь.
Она тряхнула головой. Чтобы объяснить это, ей понадобилось бы рассказать ему историю своей семьи, а ей не хотелось ни с кем делиться своими личными воспоминаниями.
Видимо, он понял это, потому что широко улыбнулся и резко поменял тему.
— Как вам сегодняшний вечер?
— Бал?
Он кивнул.
— Честно?
— Конечно.
— Понимаете… — Она улыбнулась и поставила свой бокал на стол. — Насколько я понимаю, кто как был одет, вас не интересует…
— Нет… не особенно.
— Хотя, возможно, вам будет любопытно узнать, что Имельда Бьянчи, как и ожидалось, была в красном.
— Значит, ваш голубой оказался отличным выбором.
Доминик сделал еще один глоток вина.
Ни одна женщина не могла сравниться красотой с Изабеллой. Ее роскошные тяжелые кудри, пшеничные, с золотым отливом, были забраны назад с помощью бледно-голубой заколки, украшенной драгоценными камнями на проволочных стебельках, напоминающими трепещущие васильки. Крошечные сапфировые капельки дрожали в ее ушах и… больше ничего. Ни на шее, ни на запястьях. Просто. Естественно. Остальные женщины выглядели на ее фоне разряженными рождественскими елками.
