— Мое дыхание превратилось в туман, когда проходило через то место, где соединяются два слоя штукатурки!
В его голосе звучало недоверие.
— Там есть что-нибудь такое, что может замораживать? — спросил Галиль.
— Ничего там нет! — ответил Коглен. — Нет никакого объяснения этому холодному участку!
— А! — с удовлетворением протянул турок. — Значит, мы продвигаемся вперед! Две вещи, связанные с какой-то третьей вещью, связаны друг с другом. Это имеет отношение и к невероятности ваших отпечатков, и к надписи в книге, которая сделана вашей рукой, и к угрозе мистеру Мэннерду!
— Хотел бы я знать, как получается этот фокус! — сказал Коглен, глядя на отверстие в стене. — Тепло исчезает, но здесь нет ничего, что могло бы его поглотить!
Он размотал платок, которым обернул ручку ножа, и принялся тереть ткань о стену, пока ее уголок не пропитался влагой. Тогда он затолкал мокрый платок в отверстие. Секунду спустя он его вытащил. На влажной ткани блестела узенькая, безукоризненно прямая полоска льда.
— Ничего подобного я никогда не видел! — поразился он. — Это что-то совершенно новое!
— Или очень старое, — поправил Галиль. — А почему бы и нет?
— Этого не может быть! — отрезал Коглен. — Мы не умеем делать такое! Готов поклясться, что и древние не умели! Это может быть какое-то силовое поле, но я не слышал, чтобы они поглощали энергию! Такого поля просто не существует! И вообще, как можно создать поле, которое представляло бы собой плоскость?
Он снова принялся лихорадочно ковырять край сырого пятна. Там штукатурка была плотнее.
— Но какое отношение это поле может иметь к истории Византийской империи, отпечаткам пальцев и мистеру Мэннерду?.. — с отчаянием в голосе начал Дюваль.
Коглен ткнул в стену ножом.
Внезапно раздался хруст, лезвие треснуло. Отколотый кончик со звоном упал на пол.
Коглен стоял столбом и таращился на свой большой палец. Отлетевший кусочек лезвия задел его. В комнате повисла мертвая тишина.
— В чем дело?
— Я порезал палец, — отрывисто проговорил он. Галиль с озадаченным видом поспешил к нему.
— Я хотел бы взглянуть…
— Ничего страшного, — отмахнулся Коглен.
Себе самому он решительно сказал, что два и два дают четыре и что две вещи, которые совпадают с третьей, совпадают друг с другом, и вообще…
Он свел края пореза вместе, зажал палец в кулаке и решительно сунул руку в карман.
— Все это дело со стеной мне не нравится, — проговорил он небрежно, слишком уж небрежно. — Я еду домой, кое-что захвачу, чтобы провести пару тестов.
