— Я боюсь… Вокруг тебя снуют Долохов и Руквуд: первый – опасно непредсказуем, второй – пугающе расчетлив, говорят, что и со старостами Слизерина ты дружбу водишь. Мнится мне, Реддл, что однажды ты и впрямь не погнушаешься отцепить вагон с пассажирами от поезда. Так вот я не хочу оказаться в числе этих пассажиров.
Случайная похвала добавила Тому решимости, после таких слов показалось, что и впрямь способен совершить нечто подобное.
— Если я такой безжалостный то, что для меня какие‑то два трусливых гриффиндорца?
— Ничего. Но даже безобидные мухи могут отвлекать от более важных дел, жужжать над ухом…
— Я понял, – перебил Том грубо. – Значит уговор?
— Без подвоха, Реддл, – предупредил Ившем и протянул руку для рукопожатия.
Том молча сжал его ладонь в своей пятерне, нарочно встретил взгляд ничего не выражающих глаз Ившем, серый нездоровый оттенок кожи придавал облику гриффиндорца некоторую тоскливую безысходность, и вместе с тем решимость человека, которому нечего терять.
— А ты интересный, Ившем, – невольно сорвалось у Тома. – Из тебя вышел бы стоящий противник.
Губы Ившем снисходительно улыбнулись.
— Я бы предпочел не быть никому противником. В особенности тебе, Реддл.
Так они разошлись: не враги и не друзья. По дороге к своему купе Том размышлял о том, как могут дружить такие два совершенно разных гриффиндорца. Чувство, которое вызывало имя Грандчестера у Тома, нельзя считать «ненавистью». Слишком громко и помпезно. Скорее «раздражение» оттого, что последнее слово осталось не за ним. Ребячество, как это называл сам Том.
Но вот Ившем… Вражды с ним никогда не было, сегодня они заговорили впервые, но Том тут же почувствовал почти непреодолимую жажду задеть ту струну, от которой поведение Ившем станет прямо противоположным. Перед внутренним взором вновь и вновь появлялось хмурое лицо, темные впадины глаз. Том знал наверняка: под маской безмятежности скрывается настоящий противник, такому не жалко проиграть партию в шахматы, а уж выиграть… Эдакой победой стоит гордиться.
Едва он открыл дверь своего купе, как Августус поинтересовался со злым сарказмом:
— Ну и как поживает О’Бэксли?
— Чудесно, – ответил Том буднично. – Тебе привет передавал.
Августус незамедлительно огрызнулся:
— Да пошел он со своим приветом!
Элджи на миг поднял на Тома глаза, вновь вернулся к головоломке – подарку от Сенектуса за успешное окончание первого курса. Уже третий день пытался ее собрать, пыхтел и чесал затылок, как грязный ежик, но помощи ни у кого не просил.
