— Через пять дней я выхожу замуж, — напомнила Эва.
— Тебе нельзя выходить за Дэвида.
— Ты его даже не знаешь. Кто ты такой, чтобы судить? Держу пари, тебе никогда ни на ком не хотелось жениться, ты никому не признавался в любви.
— Знаешь что, — сказал Кенит спокойно, — ты и сама никому этого не говорила.
Он протянул руки и начал по одной вытаскивать шпильки из копны ее густых волос.
— Не надо, — задрожала Эва.
— Выходить замуж за того, кого не любишь, довольно-таки противно. — Кенит прижал ее к подушке, покрывая поцелуями шею. — Сама мысль о Дэвиде вызывает у тебя кошмары. Чем он тебе дорог? Ты выходишь за него из-за денег? Или есть другая, стародавняя, причина?
Оттолкнув Кенита, девушка потрясенно уставилась на него.
— Ты имеешь в виду, не беременна ли я?
— Так как?
— Не говори ерунды! — взорвалась она. — Мы даже не… — и резко умолкла. Нельзя доверяться этому человеку, иначе придется открыть правду об отце. Страшно даже подумать об этом, не то что выложить все, что случилось… — Я не могу тебе рассказать, — пробормотала она, чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Да и какое тебе дело? Через несколько часов я уйду из твоей жизни, а ты вернешься к своим лошадям и любимым горам.
И к Лоринде, хотелось ей добавить. Но гордость не позволила.
Заскрипел матрас, Кенит перевернулся на спину и вздохнул.
— Эва, не буду прикидываться самым умным, но ведь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: тебя заставляют сделать что-то такое, чего ты делать вовсе не хочешь.
— Неправда, это мое решение.
— Почему бы тогда мне не вызвать людей в белых халатах, чтобы с тебя сняли мерку для смирительной рубашки? Это избавит всех, включая Дэвида, от сердечных мучений. Ведь очевидно, что ты не очень-то счастлива, приняв такое решение.
Она повернулась к нему лицом.
— Может быть, ты прав. Может быть… Да, мы не во всем сходимся с Дэвидом. Но я должна выйти за него замуж, вот и все.
Кенит притянул девушку к себе, его рука скользнула к ней под майку.
— Я ничего не могу тебе позволить, — выдавила Эва. — Ты сам знаешь.
— Я знаю все, что мне нужно знать, — хрипло ответил он. — Знаю, что хочу тебя больше, чем когда-либо хотел любую другую женщину. Знаю, что ты чувствуешь то же самое.
— Я не могу.
Она затрепетала от его прикосновений.
— Я не Дэвид, не стану тебя заставлять. А когда придет время, мне и не придется этого делать.
Кенит поцеловал ее, властно прижав жесткие губы к ее губам, будто утверждая, что она принадлежит ему и будет только его женщиной. Отодвинувшись, он погладил ее мокрые от слез ресницы и пухлые губы.
