Вторую пару играли Роберт Фонтейн и Аманда Стайгер, они были давними друзьями Монтгомери. Аманде было лет тридцать пять, а Роберту — сорок, он был ровесником Монтгомери Холдена.
С ними всегда было весело и интересно, и они собирались хорошо импровизировать во время съемок. Им можно было доверять, они были профессионалами и никогда бы не навредили хорошему фильму своими отступлениями от текста.
А вот продюсерами фильма были не такие уж и близкие друзья Монтгомери — брат и сестра Джулия и Питер Роджерс. Эти люди тоже были очень давно знакомы с Монтгомери Холденом.
Монтгомери съел с ними за долгие годы знакомства не один пуд соли. Но что-то было не так в их отношениях. И Монтгомери все никак не мог бросить все свои дела и хорошенько подумать, что именно было не так.
Вроде Роджерсы — нормальные люди, умные, веселые, расчетливые, как и полагается всем порядочным продюсерам. А вот не лежала душа к общению с ними и все тут.
Контракт на новый фильм был подписан давно. Причем фильма-то самого не было, был просто контракт на некий фильм, который должен был снять для одной кинокомпании Монтгомери Холден.
И Роджерсы терпеливо ждали и особо не торопили, улаживали все проблемы с кинокомпанией. Во время встреч поднимали с Монтгомери Холденом бокалы за скорый проект, а потом опять расходились в разные стороны.
Так что откладывать дальше было уже некуда. Монтгомери Холден и так долгое время под разными предлогами уходил в сторону.
И вот наконец он все-таки освободил время в своем плотном графике и нашел подходящий сценарий. Было выбрано место будущих съемок, утвержден бюджет фильма, набраны актеры.
— Городок на самом краю вселенной, — рассказывала брату Джулия Роджерс, — помолись за меня, мой друг, это мой последний шанс.
— Милая, во-первых, я не верующий, а во-вторых, я могу обеспечить тебе еще полсотни таких шансов, — сказал ей Питер. — И даже согласен стоять где-нибудь неподалеку и наблюдать, когда ты наконец-то поймешь, что у тебя вообще нет никаких шансов с этим человеком.
— Надежда умирает последней, — грустно сказала Джулия, наливая с утра пораньше вторую порцию коньяка в пузатый бокал.
— Не пей столько, дорогая, — сказал ей в телефонную трубку Питер Роджерс, — а то ты себя скоро в зеркале узнавать не будешь.
— Я себя уже давно не узнаю, — ответила ему Джулия, — и ничего.
— Но если ты снова затеешь криминал, — сказал Питер Роджерс, — предупреждаю, нам опять придется очень долго выпутываться.
