Покидая твой сайт, дозвонюсь я тебе,
Родионов,
Когда точно почую — подходит
реальный пиздец.
Постели мне асфальт, занавесь мои
окна неоном,
В изголовье воткни, как иглу, трубу
Северной ТЭЦ.
Сухость слизистых, узость зрачков —
результат передоза,
Знает эти симптомы любой, даже полный мудак.
Хлопнет крышкой помойного бака
татарин у мусоровоза,
И ты сразу поймешь — по кому прозвенел
этот бак.
Я не лез напролом, я всю жизнь
тихо жался у стенки,
Дул на воду, и вот какой вышел облом.
Обмотай мою голову вместо венчика
липкою лентой,
На глаза положи по пятерке с двуглавым орлом.
Вот и все. Не хватать меня больше милиции,
Не катать в воронке с голубой, как Дунай,
полосой.
Я ушел представляться новой императрице,
Она ждет меня с остро наточенною косой.
И мой дух или прах, или труп, или как его там,
От родных, мне знакомых, насиженных мест
В своей лодке увозит какой-то Херон иль
Хирам
Через мелкую, грязную речку с названием,
кажется, Стекст.
Отпоет нас не степь. Отпевает меня
“Авторадио”,
Пугачева и Шнуров гремят: “Ленинград!
Ленинград!”
А на том берегу, из каких-то ухабов и впадин
Так знакомо торчат силуэты бетонных
громад.
Это, видимо, ад. И святые богемные бляди
Вместо гурий меня, наконец-то, хоть здесь
ублажат.
И за это постскриптумом всей моей жизни
безлюбой
Я, никчемный урод, презираемый даже в аду,
Обещаю их так целовать в их горячие
малые губы,
Как литейщик у домны в чугун превращает
руду.
