Я загораживаюсь вытянутыми вперёд руками, но петля присасывается к моему телу. Вновь кричу: «Помогите, кто-нибудь, ради Бога, помогите!».
Меня парализует от невыносимой боли. Я, будто скрюченный столбняком, изгибаюсь в натянутую дугу. Говорят, что человеческий организм в момент предельной боли отключается. Тогда почему я в сознании? Неужели дальше будет ещё хуже?
Я вновь вижу пунцовое лицо женщины с родимым пятном. Она корчится и думает обо мне. Её губы шепчут проклятия. Она вся закутана в белое. Для неё я не человек, а досадная оплошность.
Петля отрывает мои ноги от тела. Рвутся, как нити морской пены, последние связующие волокна. Ноги оторваны. Со страшным свистящим звуком они засасываются в петлю. Она, как змея в нору, уходит туда, откуда пришла. Передышка!
Вновь становится влажно. От моей крови. Ей залито всё вокруг. Я пытаюсь не думать об оторванных ногах, но взгляд притягивается к кровавым культям.
Нарастающее жужжание предупреждает меня о появлении стальной петли. Она приходит, чтобы оторвать мне руки. Я превращаюсь в чурбан из костей и мяса.
Непрерывно кричу, захлёбываясь в тишине. Вижу своё перекошенное мольбой лицо. Звука нет. Мой крик бесполезен, как и весь я. Один, совсем один, наедине с этой страшной петлёй, которая, как орёл к Прометею, возвращается снова и снова, чтобы уносить меня по частям в свою нору.
И, наконец, остаётся одна голова. Я должен быть мёртв, должен быть в другом мире, но я всё ещё чувствую. Возможно, я-наблюдатель и есть я после смерти, а тому мне, ощущающему боль, просто забыли отключить рецепторы.
Вновь проклятое жужжание, но на этот раз вместо петли ко мне тянутся две уродливые клешни. Какому кошмарному чудовищу они принадлежат? Жужжание изничтожает барабанные перепонки, а мерзкие щупальца пробираются всё ближе и ближе. И вот — они у самой моей головы.
Я хочу отбиться руками, но их нет. Их оторвали вечностью раньше. Есть только голова, в которой съёжился парализованный ужасом мозг.
Щупальца обхватывают и сдавливают мой череп. Он лопается, как спелый арбуз, вываливая наружу алую мякоть мозгов. Щупальца тянут его в нору. Там, где был я, остаётся лишь лужа крови, в которой плавают осколки черепа…
Я вижу эту картину каждый раз, когда умирает моя новая жертва. На моменте, когда вместо меня остаются черепные осколки, приходит осознание. Я вспоминаю всё, до мельчайших подробностей. Вспоминаю и понимаю — почему так суждено быть.
Это происходило со мной. Там в пузыре из брусничного киселя. Меня убили прежде, чем я начал жить. Убили, не спросив и не дав шанса защититься. Просто поставили перед фактом и огласили смертный приговор.
