Долго продолжался этот огненный переполох, но и он кончился. Лесной народец угомонился, расселся вокруг костра. От огня вверх поднимался широкий, со ствол большого дерева, столб дыма. Он уходил так высоко, что не видно было, где он кончается. Казалось, он смешивается с туманом Млечного Пути. Было такое чувство, что они сидят под деревом, ствол которого растет из огня перед ними, а звезды в небе — не более чем просветы в его кроне, сквозь которые видать синее небо.
Как часто бывало в такие минуты, Лис ощутил, что все вокруг не более чем ветки и листья этого великого древа, что все, что он знает о вселенной, не более, чем чешуйка на коре молодого побега от невообразимо большого ствола. Он почувствовал, как поднимается сок по древесным каналам, как закипает клейкая листва в почках.
— Вот и лето пришло, — подумал он.
Лесные существа встали, взялись за руки и повели хоровод вокруг белого столба дыма. Снова запели песню. Начали тихо, не торопясь, затем все быстрее и громче. Песня раскачивала круг, по нему проходили волны, как по воде от ветра. В какой-то момент песня стала самостоятельной, словно никто и не нужен ей был больше, так она стала сильна сама по себе. В ней слились все, кто ее пел. Никто уже не мог понять, где его голос, а где чужой. Музыка свила всех в один общий венок, где стебли цветов цепляются друг за друга, чтобы образовать круг. В песне слышалась переменчивость леших, озорство бесов, легкость летучих ведьм, вечная русалочья грусть и текучесть оборотней. Но в центре всего этого был огонь, он был той головой, на которую надет венок. Дым его уплотнился, стал белым, как молоко, казалось, его можно потрогать руками. Снизу его лизали горячие сполохи пламени.
Стараясь остаться незамеченным, к гуляющим приблизился поп. Он встал в лесной тени и издали наблюдал за праздником. Он пришел в дубовом венке. Никто не объяснял ему, что это значит, но он сам как-то догадался обо всем. Лесной народец сразу заметил его, от них вообще трудно укрыться. Озорные ведьмы весело поглядывали на тень, где стоял человек, перешептывались, подталкивая друг друга. А поп постоял-постоял, да и встал в круг. Рядом с ним оказалась молодая, живая ведьмочка с распущенными волосами, достававшими чуть не до колен. Она стиснула его руку своей горячей ладошкой и глянула глубоким зеленым взглядом. Поначалу человеку было странно и страшно водить хоровод с лесной нечистью, но до чего ж все это было интересно! Его давно забытое детство прошло при монастыре среди книг и служб, в темных кельях среди потемневших ликов святых, чьи прообразы сами зачастую проводили свою жизнь в лесах. Его детство ушло без лесных костров и песен у огня. Теперь, на Лысой горе, ему стало легко, чисто и свободно. Он в который уж раз увидел, как прекрасны огонь, ночь, звезды. Увидел, что ведьмы, лешие, оборотни страшны не более, чем деревья, солнце, вода. Они такие же дети природы, как и люди, а у природы нет ни чистых, ни нечистых детей. Всем дано поровну, всех она одинаково любит.
